Один из них схватил Томаса за лодыжки, второй — под руки, и вместе они рывком его подняли. Он заорал от боли. Он почти привык к ней, но сейчас не было сил бороться, и Томас обмяк.
Его понесли, и тогда он сумел разобрать надпись на груди у державшего его за ноги человека:
«ЭТО ПОРОК».
Томас поддался накрывающей его тьме, и вместе с сознанием ушла боль.
Когда Томас очнулся вновь, то увидел яркий свет. Не солнечный. Этот свет бил прямо в глаза, с короткого расстояния. Томас зажмурился, но это не помогло: на фоне закрытых век все еще видел отпечатавшийся на сетчатке след ламп.
Рядом — впрочем, недостаточно близко — шептались. Очень тихо, он не понял ни слова.
Тонко позвякивал металл о металл. Томас первым делом подумал о хирургических инструментах: скальпелях и таких тонких стерженьках с зеркальцами на кончиках. Образы этих вещей всплыли из тумана стертой памяти, и Томас, связав их с ярким светом, понял: он в больнице.
В больнице. Последнее, что он ожидал увидеть в пустыне. Или его забрали с Жаровни? Унесли далеко, через плоспер?
Свет загородила смутная тень, и Томас открыл глаза. Сверху на него смотрела фигура все в том же идиотском прикиде: противогаз (или что это?), очки, а за ними — темные глаза.
«Женщина», — определил Томас, сам не понимая как.
— Слышишь меня? — спросила она. Точно, женщина, пусть голос и приглушен защитной маской.
Томас кивнул. Точнее, попробовал, а получилось ли, он не знал.
— Ситуация непредвиденная. — Женщина посмотрела в сторону. Обращается к кому-то другому. — Откуда в городе пистолет? Вы понимаете, сколько на пуле ржавчины и грязи! Не говоря уже о бактериях!
На ее гневный вопрос ответил мужской голос:
— Продолжайте работать. Надо отослать его обратно. И как можно быстрее.
Томас едва понимал, о чем они говорят. В плече расцвел новый бутон непереносимой боли, и парень в который раз потерял сознание.
Очнувшись, он заметил едва уловимые перемены. Сверху лился тот же свет; на сей раз Томас не стал закрывать глаза и повернул голову вбок. Видел он лучше, и взгляд удалось сфокусировать: серебристая потолочная плитка, стальная конструкция со всевозможными реле, переключателями и мониторами. Бессмыслица какая-то…
Потом до него дошло. Озарение ошеломило Томаса настолько, что он едва мог поверить…
Боль ушла. Ее не осталось. Ни капли.
Вокруг никого, ни души. Ни темно-зеленых костюмов чужаков, ни здоровенных очков, ни скальпелей в плече… Оставшись наедине с собой, Томас переживал отсутствие боли как чистейший экстаз. Неужели человеку бывает так хорошо?
Нет. Скорее всего Томасу вкололи лекарство.
Он задремал.
Сквозь пелену забытья Томас расслышал тихие голоса и пошевелился. Глаза открывать не стал.
Он надеялся узнать, о чем говорят захватившие его люди. Люди, которые заодно подлечили его, избавив от заражения.
— Вы уверены, что ход опыта не сорвется? — спросил мужской голос.
— Уверена. — Женский голос. — Абсолютно. В любом случае нам достанется новый образец реакции с территории обреченных. Этакий бонус. Вряд ли Томас со товарищи отклонятся от курса и не дадут ожидаемых реакций.
— Боже, надеюсь, вы правы.
Заговорила другая женщина — высоким, звенящим голосом:
— Скольких из оставшихся можно считать жизнеспособными Кандидатами? — Последнее слово она произнесла будто с большой буквы.
Сбитый с толку, Томас постарался не выдать, что он в сознании.
— Четверых-пятерых, — ответила первая женщина. — Томас по-прежнему наша основная надежда. Он по-настоящему живо реагирует на Переменные. Постойте, у него глаза дернулись…
Замерев, Томас постарался смотреть прямо перед собой, в темноту опущенных век. Непростое занятие. Заставил себя дышать ровно, как будто во сне. Он понятия не имел, о чем толкуют эти люди; отчаянно хотелось услышать продолжение разговора. Он просто обязан был разузнать побольше.
— Если он и слышит нас, — произнес мужчина, — это никак не изменит его реакций на Переменные. Пусть знает, что мы ради него сделали огромное исключение, избавили от инфекции. Что ПОРОК своих не бросает.
Женщина с высоким голосом рассмеялась. Противнее звука Томас в жизни не слышал.
— Если подслушиваешь, Томас, не обольщайся. Мы скоро вернем тебя туда, откуда забрали.
Лекарство, текущее по венам, наконец подействовало, и Томас начал засыпать. Он попытался открыть глаза и не смог; напоследок первая женщина произнесла очень странную фразу:
— Мы только выполняем твою просьбу.
Загадочные люди сдержали слово.
Открыв глаза, Томас обнаружил себя на матерчатых носилках. Те, словно люлька, опускались, подвешенные на толстой веревке за кольцо из синего металла. Трос уходил в недра чего-то гигантского, издающего знакомый гул и дробный звук. В страхе Томас ухватился за края носилок.
Наконец он спиной ощутил мягкий толчок, и вокруг тут же возникло множество лиц: Минхо, Ньют, Хорхе, Бренда, Фрайпан, Эрис, прочие глэйдеры. Веревка отцепилась от кольца, и почти в ту же секунду транспортное средство пошло круто вверх, навстречу висящему над головой ослепительному солнцу. Шум двигателей постепенно затих и наконец пропал вовсе.
Все заговорили разом.
— Что это такое?
— Ты как?
— Что они с тобой сделали?
— Кто они?
— Прокатился на берге?
— Как плечо?
Не обращая внимания на расспросы, Томас попытался встать, но крепление носилок не пустило. Поискав взглядом Минхо, Томас позвал:
— Подсоби, что ли.
Пока Минхо с двумя парнями освобождал Томаса, он вдруг подумал: если ПОРОК появился так быстро и неожиданно, значит, они следят за группой. Следят и готовы помочь при необходимости, раз уж взялись вне плана лечить Томаса от инфекции.
Тогда почему последние несколько дней ПОРОК оставался в стороне и спокойно наблюдал за гибелью стольких глэйдеров? Почему сделал исключение для Томаса? Из-за ранения какой-то там ржавой пулей?
Слишком много нестыковок.
Освобожденный, Томас поднялся и, не обращая внимания на шквал вопросов, согнул и разогнул руку. Никакой боли, лишь слабое покалывание в плече. День выдался жаркий. Осмотрев себя, Томас заметил, что его переодели в свежее, наложили повязку.
— Чего стоим на открытом месте, парни? — Мысли резко приняли иное направление. — Кожа сгорит!