– Само собой! – сказал Шульгин, просматривая удостоверение. – Только сейчас они не здесь, они в моей комнате. Если желаете, могу принести.
– Это успеется, – заметил Гуров.
– Ну что ж, ксива, как говорится, на зависть, – сказал Шульгин, возвращая корочки. – Солидная. И все лучше, чем… – Тут он скомкал свою речь и добавил: – Хотя, конечно, сегодня не поймешь, кто на кого работает… Ну да ладно! С чем пришли, дорогие товарищи?
– А вы не догадываетесь?
– У меня профессия другая, – серьезно сказал Шульгин. – Гадают гадалки и еще эти… метеорологи. А мне гадать нельзя. У меня точное знание.
– Ну да, только сявки воруют по вдохновению, – кивнул Крячко. – Серьезный человек действует по строгому плану, информацию собирает…
– Вы о чем? – прищурившись, спросил Шульгин. – Что-то я вас не понимаю. Кто ворует?
– А кто работать не хочет, тот и ворует, – сказал Крячко. – Например, вы, Шульгин! Собачку у академика Звонарева кто украл?
Шульгин посмотрел на него тяжелым ненавидящим взглядом, но ответил спокойно, слегка даже растягивая слова, словно вопрос Крячко ужасно его позабавил:
– Ну что вы, товарищи милиционеры! Это же просто недоразумение какое-то! Вы меня в краже чьей-то собаки подозреваете, а я этим делом сроду не занимался. И с академиками не знаком. Так что извиняйте…
– Да чего уж теперь-то дурака валять, Шульгин? – недовольно заметил Гуров. – Вы же не мальчик, должны понимать. Откуда-то мы ваш адрес узнали, правильно? Друзья ваши сказали, конечно. Темирхан, Гусев, Тягунов… Они ведь вас опознают, Шульгин!
Гуров с большим неудовольствием отметил, что даже столь неотразимый аргумент не произвел на Шульгина большого впечатления. Он усталым жестом потер лоб и сказал, будто повторяя в сотый раз давно надоевшую фразу:
– Странное дело! Вы мне какие-то тут фамилии называете незнакомые, опознанием грозитесь, а я ведь так и не понимаю, в чем дело.
Гуров и Крячко переглянулись. Им уже было совершенно ясно, что клиент попался незаурядный и возиться с ним придется долго. Но их это не особенно расстроило. Главное, они нашли Шульгина, а разговорить его они рано или поздно сумеют. В конце концов, улики против него имеются. Гуров жалел об одном: что поторопился и сообщил Шульгину о Темирхане как о живом человеке. Этот ход был не слишком изящным, и вдобавок он себя совершенно не оправдал.
– Ладно, что выросло, то выросло, – заключил Гуров. – Все вы прекрасно понимаете, Шульгин, но, если вам нравится комедию ломать, мы вам препятствовать не станем. Все равно в Москву возвращаться. Так что мы вас задерживаем. Потрудитесь собраться и пройти с нами!
– Вот ничего себе! – изумленно произнес Шульгин, хлопая себя ладонями по коленям. – Это как же понимать? Зашли с улицы, ни здрасте, ни как поживаете – сразу собирайся, пойдешь с нами! А если я не пойду?
– Применим силу, – сурово сказал Крячко. – И так применим, что до Москвы чесаться будете, Шульгин!
Шульгин оценивающе посмотрел на Крячко, на Гурова, подумал и вдруг махнул рукой:
– Ладно, ваша взяла. Против лома, как говорится, нет приема. Хоть я и ни сном ни духом, а силе вынужден подчиниться. Но, учтите, при первой возможности я напишу жалобу прокурору.
– Это ваше право, – согласился Гуров. – А теперь не будем тянуть время. Проводите нас в свою комнату. Нам пора.
– Ну что ж, пойдемте, коли торопитесь, – пожал плечами Шульгин и прибавил с усмешкой: – А то бы в самом деле посидели, чаю выпили. А вы бы мне еще чего-нибудь рассказали…
Гуров пожал плечами.
– Мы не затем сюда из Москвы гнали, чтобы вас сказками развлекать, – сказал он. – Нам вас желательно послушать, Шульгин.
– А из меня рассказчик тоже неважный, – махнул рукой Шульгин. – Ничего интересного в моей жизни нет.
– По-моему, вы скромничаете, – сказал Гуров. – Взять хотя бы тот факт, что вы недавно были свидетелем убийства… Ведь был такой факт?
Шульгин поднял на полковника глаза и некоторое время пристально рассматривал Гурова своим неприятным, злым взглядом.
– Вот вы опять про убийство, – сказал он. – А я о нем ни сном ни духом. Давайте в самом деле лучше чаю попьем на дорожку!
Гуров подозрительно посмотрел на него. Шульгину явно не хотелось покидать дом двоюродного брата, и он изо всех сил старался оттянуть момент расставания. «Надеется улизнуть? – мелькнуло в голове у Гурова. – Ждет брата? Чересчур уж он смиренный, при том что глаза горят, как у дьявола. Нет, не стоит здесь задерживаться. Береженого бог бережет».
– Чаю мы в Москве выпьем, Шульгин! – решительно объявил Гуров. – Все! Переговоры закончены, вставайте!
– Ну, начальники! – покрутил головой Шульгин. – Все-таки беспокойная у вас служба! Ни себе покоя не даете, ни людям… Моя комната внизу. Со двора заходить нужно.
Он встал и неторопливо заправил рубашку в штаны. Потом наклонил голову и пошел к выходу. Крячко поспешно подскочил к двери, чтобы выйти первым, и уже взялся за ручку, но вдруг застыл, точно каменный, и приложил палец к губам.
Шульгин удивленно посмотрел на него, но тоже остановился. В наступившей тишине Гуров явственно услышал, как снаружи дома сиротливо скрипнула лестничная ступенька. Потом еще раз. Шульгин дернул головой и посмотрел на занавешенное окно. Он вдруг резко побледнел.
Снова скрипнула ступенька – на этот раз ближе. По лестнице кто-то поднимался, но поднимался с большой осторожностью. Гуров был уверен, что, когда поднимались они с Крячко, шуму было гораздо больше.
– Вы кого-то еще ждете, начальники? – хриплым от волнения шепотом неожиданно спросил Шульгин.
– Наши все в сборе, – грубовато ответил Крячко. – А вот ты, Шульгин, судя по твоей вытянувшейся морде, кого-то точно поджидаешь.
Шульгин был настолько озабочен, что даже не обиделся на «морду». Он обернулся к Гурову, так как в нем сразу угадал главного, и озабоченно посоветовал:
– А я бы на вашем месте, начальники, пушки свои приготовил! Можете не успеть.
Крячко задумчиво посмотрел на него и сказал:
– А он ведь дело говорит, Лева! Дело керосином пахнет. Их там на слух не меньше трех человек.
– Свет! – резко сказал Гуров.
Крячко поднял руку и щелкнул выключателем. Кухня погрузилась во тьму. Гуров достал из наплечной кобуры пистолет, передернул затвор и прислушался. Но сейчас только тяжелое дыхание Шульгина доносилось до его ушей. Шаги на лестнице стихли.
– Интересный вы человек, Шульгин, – прошептал Гуров. – Ничего не слышали, ничего не ведаете, а шагов на лестнице, как старая бабка, боитесь. Почему так?
Он не надеялся на ответ, но, к его удивлению, Шульгин неожиданно приблизился к нему вплотную и проговорил в самое ухо: