Вадим продолжал ее целовать, осторожно расстегивая платье. Лена не сопротивлялась, чувствуя, как бешено колотится сердце. Вадим раздел ее и снял с себя одежду.
– Я буду осторожен, очень осторожен… – пообещал он, и Лена почувствовала, как он прикасается к ее бедрам. Последовал толчок, и раздался подозрительный голос Вадима:
– А что, ты разве уже не девственница?
Лена замотала головой, а Вадим, ничего больше не говоря, задвигался в ней. Внезапно Лене стало плохо: слишком свежи были воспоминания о том, что творил с ней Борис Егорович. Она застонала, попыталась столкнуть Вадима, попросила его остановиться.
Однако он был неумолим. Когда Лена попыталась встать, он просто захватил ее руки своими – так когда-то делал и отчим. Тогда Лена закричала от боли, а Вадим все сильнее и сильнее входил в нее.
Тут дверь комнаты распахнулась, ввалилась компания пьяных гостей. Лена снова закричала, на этот раз от стыда. Но появление приятелей Вадима не смутило.
Говоря сальности, гости встали вокруг кровати. Отделившись от остальной толпы, к ним подошла Азиза и произнесла:
– Что, Вадик, я же тебе говорила, что ты можешь делать с этой Золушкой все, что угодно. Она на все готова, чтобы ты ее оттрахал!
Вадим, извиваясь, просопел:
– Только ты меня обманула – она уже не девственница! Причем давно и прочно!
Азиза всплеснула руками и произнесла с деланым удивлением:
– Не девственница? И как такое возможно? Наша отличница Леночка уже потеряла свою честь? Только как и с кем? Вот я и думаю: ее отчима посадили в том числе и за растление учениц, так не приставал ли он, грешным делом, и к своей падчерице?
Азиза наверняка просто хотела сказать какую-то гадость, чтобы унизить Лену, и даже не подозревала, что попала в яблочко. Вадим тем временем застонал, заходясь в экстазе. Лена оттолкнула его, поднялась с кровати и бросилась прочь.
Она сбежала на первый этаж, схватила трубку телефона и стала дрожащими руками набирать телефон милиции. Вдруг около нее оказался полуголый Вадим, сказавший растерянным тоном:
– Ну и куда ты звонишь? Это же была просто шутка! Не самая удачная, но шутка!
– Прокурору это расскажешь! – отрезала Лена.
Вадим заныл:
– Вот только не говори, что ты не хотела! Ты сама меня в постель потащила! И все время меня соблазнить пыталась!
– Еще скажи, что это честь для меня! – произнесла Лена, не понимая, отчего ее не соединяли с милицией так долго.
Тут она увидела стоявшую рядом Азизу, которая держала в руке выдернутый из розетки штепсель телефонного шнура.
– Ничего, я наведаюсь в отделение и обо всем расскажу! – сказала Лена и двинулась к входной двери.
Вадим пытался ее урезонить, но Лена не слушала его. И как она могла втюриться в этого избалованного, инфантильного, жестокого типа?
– И что скажут только твои родители?! – сказала Лена, распахивая дверь.
До нее донесся голос Азизы:
– А что скажут его родители, когда узнают, что ты украла у них украшения Инны Аркадьевны и, скажем, две тысячи рублей!
Лена смерила ее презрительным взглядом и сказала:
– Не понимаю, о чем это ты!
Азиза усмехнулась и сказала:
– Ну как же, как же, те самые украшения, которые находятся… Где же они находятся? Ну, скажем, в твоей сумочке! Или в твоем пальто!
Вадим в недоумении уставился на Азизу, а потом на его лице расплылась улыбка.
– Ну конечно, так и есть! Мамины драгоценности! Она пыталась их похитить! Однако мы вовремя поймали ее, да еще с поличным!
Лена застыла на пороге, не веря своим ушам: мало того, что Вадим ее унизил и надругался над ее чувствами, так он еще пытался навесить на нее преступление, которого она не совершала!
– Причем свидетелей – полная квартира! – компетентно поддакнула Азиза. – Любой подтвердит, что ты пыталась украсть. Как думаешь, подруга, сколько тебе за это светит?
Лена посмотрела на Вадима и сказала:
– И тебе это нравится?
– Что? – спросил тот несколько нервным тоном.
Девушка пояснила:
– Быть ее пуделем, игрушкой, марионеткой! Она же обожает верховодить людьми. Думаешь, она тебя любит?
Вадим сглотнул, а Азиза двинулась в сторону Лены, явно желая заставить ее замолчать.
– Нет, не тебя она любит, а положение, деньги и связи твоего отца! – заключила Лена.
Азиза, тяжело дыша, остановилась около нее, а Лена спокойно произнесла:
– Ну что же, если мне все равно в тюрьму, так почему бы не получить еще статью и за хулиганство? Или за нанесение тяжких телесных повреждений!
Азиза тотчас отодвинулась от нее, Лена надела пальто, вывернула карманы и сказала:
– Как видишь, драгоценности твоей мамы я не прихватила. И не советую запускать в оборот эту лживую версию, потому что тогда мне придется поведать обо всем – об этой дикой и разнузданной вечеринке и о том, что ты, Вадим, насильник и мразь.
– Никто не поверит! – быстро вставил юноша, а Лена, выходя из квартиры, сказала:
– Думаешь, даже твой отец не поверит? Что же, можем попробовать!
Так в новогоднюю ночь она оказалась без работы. У Вадима она побывала еще раз несколько дней спустя – родители его вернулись, и Вадим, конечно, преподнес какую-то версию, объяснявшую, почему Лена больше у них не работает. Девушка не знала, что именно он наговорил, однако дальше порога ее Дина Яковлевна не пустила и, собирая ее немногочисленные вещи, заставила ждать около получаса.
– И чтобы мы вас здесь больше не видели! – заявила она, швыряя Лене в руки ее пожитки. – Подумать только, напиться в новогоднюю ночь, пригласить сюда своих сомнительных друзей и лезть к Вадимке с недвусмысленными предложениями!
Это она-то лезла к Вадимке? И это, оказывается, она и ее сомнительные друзья превратили квартиру в свинарник? Но Лена понимала, что никто ее объяснений слушать не будет, да и не хотелось унижаться. Поэтому, забрав вещи, она пошла прочь.
Будучи уже почти в самом низу, она услышала, как кто-то торопливо спускается по лестнице. Ее нагнал Вадим – как всегда, одетый во все импортное и ослепительно красивый.
– Лена, спасибо, что ничего не сказала родителям… – произнес он.
Родителей, в первую очередь отца, Вадим ужасно боялся. Лена ничего не ответила и двинулась дальше. Парень схватил ее за локоть и что-то протянул.
Лена увидела смятые бумажки. Подачек ей от него не требовалось!
– На, возьми. Между нами все теперь оки-доки? – спросил Вадим, пытаясь заглянуть ей в глаза. – Ты мне тоже нравишься, но сама понимаешь, что между нами ничего быть не может!