— Ты сам составлял краски, — объяснил ему Корто. — И капризничал ничуть не меньше Карла. Сам смешивал пигменты. Сам измельчал их в порошок и разводил скипидаром и олифой до нужной консистенции. Хорошо помню, что ты всегда требовал особый сорт осветленной олифы. Заказывал ее на одном предприятии, которое вообще-то работает с оптовиками и отгружает заказы тоннами. Затем ты набирал краску в шприц для смазки тракторов — эти шприцы я сам добывал для тебя у местных фермеров…
Нарцисс приблизился к столу, на котором стояли ванночки, покрытые темной, красноватой и фиолетовой коркой засохшей краски. От алюминиевых посудин и пыльных пакетов все еще исходил не до конца выветрившийся резкий химический запах. Он потрогал кисти, перебрал тюбики, принюхался к ним — и не испытал ничего. Он едва не взвыл от досады. Забыл. Все забыл.
Ему попался на глаза блокнот с кое-где склеившимися от краски страницами. Он пролистал его. Бисерный почерк… Списки названий, цифры, проценты…
— Это твой шифровальный блокнот, — улыбнулся Корто. — Ты заносил сюда секретные рецепты смешивания ингредиентов для получения краски нужных оттенков.
Нарцисс сунул блокнот в карман.
— Расскажите, как я работал, — попросил он.
— А я не знаю. В мастерских нет дверей, но ты вешал над дверным проемом занавеску. Вход строго воспрещен. А по вечерам поворачивал картины лицом к стене.
— Почему?
— «Надоело смотреть на свою рожу». Это твои слова.
Даниель Ле-Гуэн, его коллега по работе в марсельском «Эммаусе», говорил, что, увидев мельком репродукцию Курбе, он изменился в лице.
— Я когда-нибудь упоминал имя Гюстава Курбе?
— Разумеется. Ты всегда повторял, что он твой учитель и наставник.
— В каком смысле?
— Не знаю. В принципе твои работы не имеют ничего общего с произведениями Курбе. Но он считается признанным мастером автопортрета. Я не специалист, но автопортрет Курбе, известный под названием «Отчаявшийся», бесспорно, одно из самых знаменитых в мире полотен…
Нарцисс ничего не ответил. Мысленным взором он видел десятки автопортретов, развешанных по стенам воображаемой комнаты. В этом отношении его память нисколько не пострадала. Дюрер. Ван Гог. Караваджо. Дега. Шиле. Опалка… Но, как он ни вглядывался, не мог различить ни одного изображения Курбе. Что за чертовщина! Выходило, что художник, чье творчество оказало непосредственное влияние на его судьбу, тоже стал жертвой его болезни и ухнул в черную дыру амнезии.
— Вот что я вспомнил, — продолжил Корто. — Из всех автопортретов Курбе ты особенно высоко ставил «Раненого человека».
— Что это за картина?
— Художник написал себя возле дерева в позе умирающего, с кровавым пятном на груди, там, где сердце.
— Почему я так интересовался именно этой картиной?
— Я задавал тебе тот же вопрос. И ты мне ответил: «Мы с ним делаем одно и то же дело».
Нарцисс еще раз прошелся по мастерской. Когда-то здесь была его нора, его пещера, его логово. Сейчас все вокруг выглядело чужим и незнакомым. Его охватило отчаяние. Он никогда ничего не узнает.
— Оставайся с нами, — тихо проговорил Корто, словно прочитав его мысли. — Займись живописью. И память к тебе постепенно…
— Я уеду завтра утром. И мне нужны деньги.
* * *
— Это вы мне звонили?
— А ты как думаешь?
Анаис стояла в дверях склада, тыча полицейским удостоверением в нос молодому парню с красными глазами и сальной челкой. Пять вечера. Она находилась где-то в пригороде Тулузы, в промышленном районе, застроенном мрачными складскими помещениями без окон. До Тулузы она добралась за каких-нибудь два часа и почти столько же времени потратила, чтобы разыскать в хитросплетении улиц и дорог нужный адрес.
Это был адрес контрольного пункта компании «Камарас», осуществлявшей слежение с помощью радиомаяков за передвижением автомобилей в ряде областей Франции, таких как Аквитания, Юг-Пиренеи, Лангедок-Русильон и Прованс-Альпы-Лазурный берег.
Анаис позвонила дежурному в 14.30. Сотрудник фирмы, ответивший ей, не скрывал удивления. Обычно к ним обращаются через страховую компанию… Она не дала ему договорить:
— Я сейчас подъеду.
И вот она стояла перед гиком, одетым в растянутый свитер и мешковатые джинсы. Должно быть, студент, подрабатывающий по выходным. А что, работенка непыльная — сиди себе читай учебники, а денежки капают. Впрочем, Анаис поняла, что наука интересует парня в последнюю очередь. Расширенные зрачки, опухший нос, расшатанные зубы. Парнишка сидел на коксе.
Он отступил, пропуская ее внутрь. Перед ней открылось просторное и практически пустое помещение. Приглядевшись внимательнее, она заметила, что стена справа была вся уставлена мониторами. Нечто подобное она видела в Ницце, в отделе наблюдения за обстановкой в городе.
Парень достал из кармана аптечный пузырек, запрокинул голову и закапал поочередно оба глаза.
— Я по телефону не совсем понял…
Анаис опустилась в кресло на колесиках и развернулась к парню:
— Сядь.
— А в чем дело-то? — Он послушно присел.
Она ногой развернула его в сторону мониторов и прошептала ему на ухо:
— Двенадцатого февраля в жандармский участок в Брюже поступило заявление об угоне внедорожника марки «ауди», модель Q7 Sline TDI, номерной знак 360 643 АР 33. Ты об этом что-нибудь слышал?
— Не, ничего. Я же только по выходным работаю. Вообще-то я учусь…
— Это был формальный вопрос. Я хочу, чтобы ты настроился на радиомаяк, которым оборудована эта машина.
— Это не радиомаяк. Это GPS-навигатор.
— Не важно. Давай, за дело!
Парень заерзал на месте:
— Так не делается! Жандармерия должна прислать в наше управление копию протокола о том, что заявление об угоне принято, а также копию страхового полиса на машину и…
Она крутанула кресло, в котором он сидел:
— А еще я могу позвонить коллегам в Тулузу и потребовать, чтобы у тебя взяли слюну на анализ. У нас есть методики, позволяющие распознать многие виды наркотиков. Как тебе такая идея?
— У вас… у вас есть номерной знак? — залепетал он.
Анаис достала из кармана листок, на котором записала номер машины, и шлепнула его перед парнем. От ее движения загорелся один из спящих экранов компьютера. Появилась картинка — тесно переплетенные между собой обнаженные тела. Открылись и другие окна. Лицо женщины во время акта фелляции. Крупным планом — анус. В углах экрана замелькали рекламные баннеры самого красноречивого содержания…
— Уроки учишь? — усмехнулась Анаис.
Парень залился краской и неловким жестом выключил компьютер. Прочистил горло и забарабанил по клавишам другого. На мониторах возникли спутниковые карты Франции. Парень щелчком мышки увеличил масштаб одной из них. Анаис не успела даже сообразить, какая именно часть страны мелькнула на экране.