Пятая станция оказалась товарной, загроможденной старыми вагонами и платформами с голубоватыми турбинами. Полицейский развернулся, но тотчас затормозил. Его машина стояла на мосту, над автострадой, ведущей из Сета на запад. И с высоты моста, метрах в трехстах от себя, он заприметил небольшой ПДП. Инстинкт сыщика вынудил его проверить и этот пункт.
Не упускать ни единой зацепки, никогда!
В здании было темно, но во дворе, среди гаражей, лейтенант увидел человека, возившегося около большого автофургона.
Ветер задул с удвоенной силой. Казалось, он готов сокрушить все вокруг своим яростным соленым дыханием. Карим пробрался между сваленными в кучу дорожными указателями, лопатами, пластиковыми заградительными щитами и стукнул кулаком в борт фургона. Тот откликнулся резким металлическим звуком.
Человек вздрогнул от неожиданности. На нем был шерстяной шлем-маска, скрывавший все лицо, кроме глаз. Седые брови недоуменно нахмурились.
– Что такое? Кто вы?
– Демон.
– Кто?
Карим с ухмылкой прислонился к кабине.
– Шучу, папаша. Я из полиции. Мне нужны кое-какие сведения.
– Сведения? До завтрашнего утра здесь никого не будет.
– А я слышал, что ПДП должны работать круглые сутки.
– Сборщик сидит у шлагбаума, а я здесь сторожу.
– Вот и хорошо. Давай-ка пройдемся с тобой в контору, ты хлебнешь кофейку, а я тем временем загляну в компьютер.
– В компьютер? А что вы там забыли?
– Это я тебе объясню внутри, в тепле. Внутри станция выглядела так же бедно и уныло, как снаружи. Свет не горел, и все казалось мертвым, кроме синеватого экрана компьютера, мигающего в темноте. В нем была собрана информация обо всем, что происходило на дорогах департамента. Каждое происшествие, каждая авария, каждый вызов дорожной полиции заносились в его память.
Старик настоял на том, чтобы самому сесть за компьютер. Карим нагнулся к нему и сказал:
– Ладно, давай. Меня интересует июль восемьдесят второго года. Абсолютно все – несчастные случаи, поломки, число пострадавших, любые мелкие происшествия.
Старик снял шлем и перчатки, подул на озябшие руки. Несколько секунд он набирал запрос; наконец на экране монитора появились данные за июль 1982 года. Ничего интересного для Карима в них не было.
– А ты можешь сделать запрос на определенное имя? – спросил сыщик, глядя через плечо сторожа.
– Назови по буквам.
– Жюд Итэро, Жюдит Эро, Фабьенн Паско, Фабьенн Эро.
– Это ж сколько их там? – проворчал старик, набирая имена. Через несколько секунд на экране возник ответ. Карим рванулся вперед.
– Что это?
– На одно из имен что-то значится. Но не в июле восемьдесят второго.
– Ищи дальше!
Старик набрал еще несколько команд. На темном экране высветились цифры – дата. Увидев ее, сыщик окаменел от ужаса. 14 августа 1982 года. Дата, выбитая на могиле Жюда. И здесь, над цифрами, значилось то же имя – Жюд Итэро.
– Имя-то я запамятовал, – прошептал сторож, – а вот сам случай помню. Жуткое дело, автокатастрофа возле Эрон-Сандре. Машина вылетела за разделительный барьер на встречную полосу и разбилась о противошумную стенку на другой стороне шоссе. Там были мать и сын, их так зажало, что еле вытащили. Но погиб только малыш. Он сидел спереди. Мать отделалась легкими ушибами. Все шоссе было залито кровью, шесть полос, по три с каждой стороны, представляешь?
Карим никак не мог унять бившую его дрожь. Значит, вот как закончились странствия Фабьенн и Жюдит Эро. Врезались в стенку на скорости сто тридцать километров в час. Какой абсурд! И как все просто! Сыщик едва не кричал от ярости. Он не мог смириться с мыслью, что вся эта долгая интрига, все предосторожности несчастной женщины привели к такому страшному концу.
А ведь он знал – знал с самого начала, что Жюдит умерла в августе 1982 года; об этом свидетельствовала надгробная надпись. Теперь он всего лишь узнавал подробности этой смерти. Слезы жгли ему веки, как будто он только что услышал о гибели любимого существа. Да, он любил этого ребенка – пускай всего несколько часов, но любил, неистово и самозабвенно. Через слова и годы. Через пространство и время.
– Продолжай! – сказал он. – Как выглядел погибший?
– Он... Да его вбило в радиатор так, что... В общем, сплошное месиво из мяса и железа. Черт подери, никогда этого не забуду! Им понадобилось больше шести часов, чтобы... собрать части. А лицо... Не осталось там никакого лица, ни головы, ничего.
– А мать?
– Мать? Я не уверен, что это была мать. По крайней мере, имя у нее было другое.
– Я знаю. Она тоже была ранена?
– Нет. Она-то легко отделалась. Ну, конечно, с синяками, царапинами, не без того... Потому что машину развернуло, понял? И в стенку она ударилась со стороны пассажира, да со всего маху. Когда такое случается, тут уж...
– Опиши мне эту женщину.
– Женщину-то? Ну, ее не скоро забудешь. Настоящая великанша. Лицо широкое, волосы темные. И большие очки. Вся в черном, вроде в вязаном. И вела себя как-то чудно. Не плакала, держалась так, будто ей все равно. Может, это у нее шок был, не знаю...
– А лицо ее помнишь?
– На лицо-то она была красивая.
– То есть?
– Ну, как бы это сказать... щеки такие крепкие и кожа белая, гладкая.
Карим сменил тему:
– Вы ведь тут храните досье на каждую аварию, верно? Полицейский отчет, заключение о смерти и все прочее?
Старик испытующе взглянул на Карима.
– Чего это ты так глубоко копаешь, а, парень?
– Покажи мне досье.
Сторож вытер руки о куртку и открыл шкаф с раздвижными дверцами. Карим слышал, как он шепотом, по слогам, читает имена пострадавших.
– Жюд Итэро. Вот оно. Но только смотри, парень...
Карим взял у него из рук папку и перелистал документы. Показания свидетелей, протокол, страховые квитанции. Описание самого происшествия. Фабьенн Паско вела машину, арендованную в Сарзаке. Ее адрес был тот же, что дал Кариму доктор Масэ, – одинокая лачуга на каменистой равнине. С этой стороны ничего нового. Самое странное заключалось в другом: мать позволила зарегистрировать гибель своего ребенка под именем Жюда Итэро, мальчика.
– Ничего не понимаю, – сказал полицейский. – Погибший ребенок был мальчиком?
– Ну да... – Сторож заглядывал в досье через плечо Карима. – По крайней мере, она так сказала...
– А ты не помнишь, по этой части были проблемы?
– Какие еще такие проблемы? Что ты имеешь в виду?
Сыщик постарался говорить как можно спокойнее: