Три символа мигали разноцветными огоньками. Мэгги внимательно осмотрела их, пытаясь обнаружить какие-нибудь водяные знаки, тайную надпись — хоть что-нибудь. Лиаму пришлось серьезно потрудиться, чтобы заставить грибки мерцать в столь четкой последовательности. Трюк — биологический контур обратной связи — был ей известен. Сначала необходимо экспрессировать зеленый флуоресцентный белок, взятый у медузы Aequorea victoria, затем данная экспрессия генерирует ген-супрессор, который «отключает» белок. Красные и желтые грибы использовали тот же принцип, лишь белки были разными. Лиам и прежде устраивал подобные шутки. Он был мастером генетических метаморфоз.

Мэгги остановила взгляд на зеленом наконечнике стрелы, символе «почтового ящика» ее сына. Длинный сигнал, потом короткий. Неравномерно как-то мерцает. Созданная Лиамом цепь работала с заметными перебоями.

Да нет! Какие там перебои. Это же повторение кодового сигнала!

Мэгги вспомнила детство. Они с дедом играли в телеграф, выстукивали сообщения азбукой Морзе. Потом она и Дилана научила передавать морзянкой свое имя.

Красный — один длинный сигнал, два коротких.

Зеленый — длинный, потом короткий.

Желтый — длинный, короткий, потом опять длинный.

Боже! Уж не зашифровал ли он буквы из имени правнука? Прошла еще секунда, и скрытый смысл точек и тире открылся ее сознанию.

Мэгги схватила деревянный кружок с грибами. ДНК! Догадка осветила разум, как вспышка молнии. Она схватила инструкцию.

Тропинка спрятана в лощине, она по дну ее ползет.

Ты попадешь в земельный фонд, тропа к речушке приведет.

Первая буква в начале строки — или А, или Ц, или Т. Взятые вместе, первые буквы строк читались как ТТАТАТАЦТТ. Последняя буква в строке — либо Г, либо Т: ТТГГТТТТГГ.

Первые и последние буквы образуют две короткие генетические последовательности.

Это же праймеры — начало и конец генетической цепи!

Мэгги завороженно смотрела на светящиеся грибы. Лиам спрятал сообщение в грибах — в этом не оставалось никаких сомнений. Он зашифровал послание в их геноме.

Джейк проснулся на диване одетым, его разбудил звонок телефона. Заснул, как провалился в черную дыру, где не было места сновидениям. Рука нащупала мобильник на кофейном столике. Шесть тридцать утра. Джейк узнал номер, но код города — 202 — означал, что звонили из Вашингтона.

— Алло?

В трубке раздался женский голос:

— Профессор Стерлинг? Не кладите трубку. С вами через минуту будет говорить заместитель советника по национальной безопасности.

Секретарша отключилась.

Лоуренс Данн? Вундеркинд от внешней политики, один из немногих предсказавший и быстрый развал СССР, и не менее быстрый подъем Китая? Джейк встречался с Данном всего лишь раз, на приеме научного совета Министерства обороны, незадолго до того, как последнего назначили замом советника по нацбезопасности. Данн умел себя подать, производил впечатление исключительно умного человека, но Джейку он все равно не понравился. Опыт бывшего военного подсказывал, что гражданских лиц в составе органов национальной безопасности легко заносило в опасную сторону. Людям, которым не доводилось порезаться самим, нельзя доверять жонглировать ножами над головами других. Данн был из числа таких жонглеров.

— Профессор Стерлинг?

— Слушаю.

— Лоуренс Данн. У меня сейчас дел невпроворот, так что не будем ходить вокруг да около. Вы работали бок о бок с Лиамом Коннором, верно?

— Да.

— Он когда-либо упоминал о человеке по имени Хитоси Китано?

— Это тот, что миллиардер? Нет. А что?

Наступило молчание.

— Нужно, чтобы вы приехали в Форт-Детрик. Не откладывая.

— Зачем?

— Сейчас нет времени на объяснения. Наш сотрудник позвонит и организует ваше прибытие.

— Хорошо, но зачем такая…

— Профессор Стерлинг, я тороплюсь, но хотел бы лично подчеркнуть один момент. На сегодняшний день любые беседы между вами и Лиамом Коннором являются секретными сведениями, которые надлежит обсуждать только с уполномоченными на то лицами. Вам понятно?

В дверь Джейка постучали. Он двинулся к ней, прижимая телефон к уху.

— Я бы не сказал, что мне все понятно. Почему вы…

— Прошу вас, профессор, не спорьте. Мы все обсудим при личной встрече.

Звонивший отключился.

Джейк открыл дверь.

На пороге стояла Мэгги, в руках — инструкции к поиску «почтового ящика» и деревяшка со светящимися грибами. Она устала, замерзла и была напугана.

— Мне нужна твоя помощь, — сказала она.

День четвертый
ЧЕТВЕРГ, 28 ОКТЯБРЯ
Китано

19

Сопровождаемый компанией агентов секретной службы и личных секретарей, Лоуренс Данн небрежно кивнул офицеру нью-йоркской полиции. Полицейские оцепили несколько кварталов вокруг больницы «Бельвю», от Второй авеню на востоке до Ист-ривер на западе и от 25-й улицы на севере до 30-й — на юге. Часы на смартфоне показывали 06:49. Лучи восходящего солнца высветили верхние этажи небоскребов Мидтауна. Данн только что прибыл из муниципалитета. Мэр, его люди и Управление по чрезвычайным ситуациям делали все возможное, чтобы не допустить паники и подготовиться к наихудшему варианту развития событий. Данн сбежал из мэрии, как только предоставилась возможность.

По пути в больницу он позвонил Стерлингу. По рекомендации Данна, после его стычки с Коннором два года назад, ФБР приглядывало за стариком, на случай если тот кому-нибудь проболтается об узумаки. Против него не обнаружилось никаких улик, но прогнозы подсказывали, что наиболее вероятным доверенным лицом старого профессора мог стать Джейк Стерлинг. Данн понадеялся, что истину можно будет узнать позже, когда Стерлинг прибудет в Детрик. Оставалось установить, где находится второе лицо, кому Лиам Коннор мог доверить тайну, — Мэгги Коннор.

Через квартал возник еще один, более плотный заслон, на этот раз из военных. Яркий свет прожекторов превратил раннее утро в полдень. Отряд реагирования на химические и биологические инциденты действовал точно по инструкции — перекрыл доступ в больничную палату, установил воздухонепроницаемый шлюз и ввел карантин на остальной территории больницы. Комплекс оперативных мер, призванный остановить распространение узумаки, был внедрен в основном стараниями Данна. Шесть лет назад, до того как он начал работать в Совете национальной безопасности, правительство не принимало угрозу узумаки всерьез. Грибок держали под замком, и в 1972 году, когда Никсон отказался от применения биологического оружия, споры запечатали в контейнере. В 1979 году Джимми Картер упрятал их еще дальше, передав контейнер в руки женщины — Франсез Латтерелл, похоронив его в Министерстве сельского хозяйства, организации, решавшей сугубо гражданские задачи. Последние двадцать лет споры хранились в охлажденной герметичной стальной камере.