Джейк выполнил приказание и взвалил на плечо безжизненное тело. Он старался не обращать внимания на прикосновение холодной липкой кожи, на страшную белизну мертвых рук. Внезапно налетело воспоминание — он за рычагами бульдозера, зарывает в песок иракских солдат, словно они не люди, а дерьмо в лотке кошачьего туалета. И тут он замечает торчащую из песка кисть, сжимающую ботинок. Бедняга, видимо, не успев толком проснуться, бросился бежать и схватил первое, что подвернулось под руку.
«Кончай!» — приказал себе Джейк, усилием воли заставляя себя сосредоточиться на ситуации. Он понимал свою задачу. Солдат внутри его понимал. Китаянку нужно остановить любой ценой.
Джейк опустил Синди на опавшую листву, осмотрелся по сторонам. Расстояние приличное, можно попытаться сбежать или хотя бы привлечь внимание. Лес выходил на оживленную дорогу. Джейк украдкой глянул через плечо на фургон. Дилан плакал, Мэгги пыталась его утешить. Орхидея наблюдала за действиями пленника, приставив пистолет к голове Мэгги. Не повышая голос, но достаточно внятно китаянка скомандовала:
— Назад!
— Наблюдаемый почти два часа не менял позу, — сообщил Стэн Роббинс, агент, назначенный присматривать за Китано.
Роббинс и Данн сидели в защищенном от прослушивания конференц-зале Совета национальной безопасности в административном блоке Эйзенхауэра, уродце площадью шестьсот квадратных футов через дорогу от западного крыла Белого дома. На подвешенном к потолку экране — видеоизображение, передаваемое в реальном времени из камеры Хитоси Китано в федеральной тюрьме строгого режима Хэзлтон, штат Западная Виргиния.
Данн впервые встретился с Китано более двадцати лет назад, когда был мало кому известным профессором Йельского университета. Старого японца привлекла докторская диссертация Данна, посвященная распаду Советского Союза — тогда еще только воображаемому — и подъему Китая. Хитоси Китано к тому времени стал одним из самых богатых людей Японии. Их дружба оборвалась год десять месяцев назад, когда восьмидесятитрехлетнего Китано заключили в Хэзлтон. Последние шестьдесят лет его жизни начались и закончились отсидкой в американской тюрьме. Данн настоял, чтобы ФБР следило за каждым шагом Китано в заключении. От Роббинса требовалась не только постоянная бдительность, но и масса канцелярской отчетности. В распоряжении ФБР двенадцать тысяч агентов — не обеднеют. Когда речь шла о Китано и узумаки, Данн не позволял ни малейших послаблений.
Видеокамера наблюдения за Китано помещалась в плафоне под потолком. Метка времени показывала четыре часа сорок одну минуту пополудни. Почему он ведет себя так странно? Данн много дал бы за возможность проникнуть в мысли заключенного.
Лоуренс осмотрел пространство камеры. Три книги на настенной полке.
— О чем книги?
— Одна о голубиных гонках.
— Он давно увлекается голубями, — согласился Данн. — Больше всего его интересуют состязания на длинных дистанциях. Два года назад, непосредственно перед посадкой в тюрьму, один из его голубей выиграл двенадцатую южноафриканскую гонку в Сан-Сити с призовым фондом в один миллион долларов — самое престижное соревнование голубеводов в мире.
— Молодец, что тут скажешь. Вторая книга — «Учреждения, индустриализация и экономические показатели Японии: концепция „стаи летящих гусей“ как объяснение догоняющего развития» Терутомо Озавы. Я читал. Автор выдвигает теорию под названием «ганкоу кейтай».
— Концепция «стаи летящих гусей» Канаме Акамацу как модель взаимодействия экономик Азии, — подхватил Данн. — Китано считал, что азиатские страны будут развивать свою экономику по принципу гусака, летящего за вожаком, то есть другие нации — Китай, Корея, Малайзия — устремятся к светлому будущему, ведомые Японией. А третья книга о чем?
— Автор — Юкио Мисима. «Солнце и сталь: искусство, действие и ритуальная смерть».
Данн кивнул:
— Китано боготворит Мисиму.
— С какой стати ему преклоняться перед обычным писакой?
— Из-за его особенной смерти. Мисима покончил с собой в 1970 году. В свои сорок пять лет он успел стать культовой фигурой. Мисима взял в заложники командующего японскими силами самообороны и произнес с балкона в Токио речь, призывая к возврату под власть императора. Пытался поднять на бунт японских военных. Когда не получилось, вернулся в дом и выпустил себе кишки.
— Зачем он это сделал?
— Считал, что Японию в конце войны оскопили. Фанатично верил в Бусидо — «Путь воина». Китано приобрел меч, которым секундант Мисимы отрезал ему голову, и который повесил на стену в своем кабинете.
Данн перевел взгляд на старика в камере. Тот сражался за военную победу Японии, но в последние годы уповал не только на силу, но и на богатство. Он помог восстановить промышленную базу своей страны и требовал, чтобы военные играли более заметную роль в японском обществе. Путь к возрождению родины, по его мнению, одинаково определяли и йены, и меч. Но в наши дни Япония сдает позиции. Из пучины истории появился новый дракон — Китай.
Данн знал биографию Китано, как свою собственную. Шестьдесят четыре года назад, после событий на борту «Вэнгарда», Китано поместили в камеру морской гауптвахты в Гонолулу Тихоокеанское командование ВС США сбилось с ног в поисках остальных субмарин с содержащими узумаки латунными цилиндрами на борту. За несколько лет удалось обнаружить пять из семи цилиндров, четыре — сразу после войны, включая тот, что заразил команду «Вэнгарда», пятый — в 70-х годах в подводной лодке, затонувшей у берегов южной Калифорнии. Остальные два, если они вообще существовали, пропали без следа.
Китано продержали в камере размером с кладовку несколько месяцев, как держат в клетке разъяренного, обезумевшего зверя. Его допрашивали с пристрастием, грозили трибуналом и казнью за военные преступления. Китано клялся, что рассказал все, что знал, назвал имена всех токко, передал информацию об их целях. На него продолжали давить, пока Макартур не заключил сделку с Сиро Исии. В мае 1947 года, в обмен на судебную неприкосновенность, Сиро Исии передал десять тысяч страниц записей о полученных отрядом 731 «результатах исследований» — сведения о биологическом оружии, включая узумаки. Преследование членов отряда 731 прекратилось, Китано освободили.
Выйдя на свободу, Китано влился в круг ветеранов отряда 731, занявших высокое положение в японской медицине и фармацевтической промышленности. Он стал сооснователем «Зеленого креста», фармакологической компании, которая развернула бурную деятельность в послевоенной Японии. «Зеленый крест» создал одно из крупнейших в стране хранилищ консервированной крови, и Китано здорово обогатился. Но в 80-е годы он внезапно вышел из состава учредителей компании, продав свою долю за двести с лишним миллионов долларов. Вскоре «Зеленый крест» оказался замешанным в скандал с продажей крови, зараженной вирусом ВИЧ. Тысячи японцев умерли от СПИДа после переливания некачественной крови.
Китано забрал деньги и уехал в Соединенные Штаты. Он профинансировал несколько биофирм, недавно созданных в Ла-Джолле и на севере, в Кремниевой долине. Некоторые из них обернулись золотой жилой, и к середине 90-х собственные средства Китано оценивались в пять миллиардов долларов. В последнее десятилетие прошлого века капитал Китано увеличился еще больше благодаря капиталовложениям в несколько интернет-компаний в сфере здравоохранения. Его внимание привлекли потенциал Интернета и рекламная шумиха вокруг него. Он вывел активы из Кремниевой долины в 2000 году, незадолго до обвала фондовой биржи. Китано загребал наличность лопатой и озирался вокруг в поисках нового бума.