— Нет, я совершенно не понимаю эту ситуацию, — сказала ей однажды подруга Юлия.
Та самая подруга, которая не переставала удивляться, как Фредрика может заниматься сексом с мужчиной намного старше ее.
— Мы многого не понимаем в этой жизни, — ответила тогда Фредрика намеренно резко. С тех пор они больше не говорили об этом.
Входящих мейлов оказалось много. Фредрика с трудом заставила себя открыть их все: большая часть все равно была неинтересной.
«Вновь наступает время учебных стрельб, — гласило одно из писем. — Кто с кем хочет ехать?»
Учебные стрельбы. Можно подумать, что это касается всех, работающих в полиции.
Несколько писем было от профсоюза, ее призывали принять более активное участие в борьбе за права гражданского персонала полиции. Полицейский профсоюз порой предпринимал целые кампании, чтобы усложнить жизнь гражданских в полиции, и теперь конкурирующая организация решила перейти в контратаку. И этим у Фредрики не было сил заниматься, даже если бы ей сильно хотелось.
«Я свой выбор сделала, — думала она. — Я решила тут остаться. Пока. Как тут работается другим — мне, откровенно, сейчас все равно. Сил нет».
Она принялась бездумно перебирать бумаги, лежащие перед ней. Надо хоть как-то собраться с силами, чтобы выполнить необходимую работу. Алекс распорядился, чтобы гибель супругов на Оденплан рассматривалась в приоритетном порядке, а дело о наезде на мужчину у университета подождет. Невозможно заниматься одновременно расследованием двух убийств, имея такие ограниченные ресурсы.
Тем не менее вся новая информация касательно дела о сбитом мужчине поступала к Фредрике и ни к кому другому. Она прочла рапорт криминалистической лаборатории: на одежде мужчины были найдены частицы вещества, подтверждающие, что его не только сбили, но и переехали машиной. На куртке были обнаружены следы автомобильного лака. В лаборатории пытались установить, что это за лак, чтобы сопоставить его с лаком подозреваемого автомобиля, если таковой найдется.
Она прошлась дальше по списку сообщений. Про отпечатки пальцев мужчины из угрозыска пока что ни слова. С раздражением она взяла телефонную трубку.
— Ой, а я как раз хотела позвонить, — живо отозвалась женщина на другом конце провода.
Фредрика удивилась, услышав почти что щебетание, — когда она была там два дня назад, с ней говорили иначе.
— Как здорово! — ответила она, стараясь изобразить такое же воодушевление.
У нее не очень получилось. Но собеседница этого, по всей видимости, не заметила.
— Я пробила его по нашей базе данных и нашла.
Слова женщины пронеслись по телефонному проводу, и Фредрику как током ударило.
— Неужели? — поразилась она.
— Да, да, — торжествовала собеседница. — Вы помните ограбление инкассаторского автомобиля в Упсале на прошлой неделе, около «Форекса»?
Сердце Фредрики екнуло. «Форекс»!
— Да, конечно, — быстро ответила она.
— Оружие, которое предположительно использовалось при ограблении, было найдено в выходные мужчиной, выгуливавшим собаку. Очень странно, учитывая, что ограбление выглядело хорошо спланированным. Короче, оружие было найдено, и на нем удалось зафиксировать два отпечатка.
— Принадлежащее неизвестному мужчине, — напряженно сказала Фредрика.
— Точно.
Она поблагодарила и положила трубку. Ограбление отделения «Форекса» было последним в серии дерзких нападений, совершенных в Стокгольме и его окрестностях. Она почувствовала странный прилив бодрости, словно это она сама что-то нашла — а ведь она лишь позвонила по телефону. Теперь ясно, кто будет разбираться в деле неопознанного мужчины. Разумеется, уголовный розыск, кому же еще расследовать ограбления.
Фредрика с улыбкой постучалась в дверь к Алексу.
Узнав, что ему так легко удастся отмотаться от этого дела, Алекс тут же взялся за работу. Как только все будет передано уголовной полиции, Фредрика сможет полностью сосредоточиться на расследовании гибели четы Альбин.
Время подходило к одиннадцати, и скоро ей предстояло вместе с Юаром встречаться с Агне Нильссоном из группы помощи бывшим правым экстремистам. Было странно работать в паре с Юаром. Нет, все нормально, но совсем не так, как с Петером.
Юар постучался в ее дверь, как раз когда им пора было спуститься вниз встретить посетителя.
— Готова? — спросил он.
И улыбнулся своей вежливой, корректной, застывшей улыбкой.
«За ней нет никаких чувств, — думала Фредрика. — Улыбка как наклеенная. Как нарисованная на маске».
Ей было интересно, что там, за маской. Юар не носил кольца, но, может, у него кто-то есть? Есть ли у него дети? Он живет в квартире или в собственном доме? Ездит на машине или пользуется автобусом?
Фредрика не страдала любопытством, отчасти потому, что и так всех видела насквозь. Чаще всего ей даже не приходилось задавать вопросов: в большинстве случаев на людях все и так ясно написано, сознают они это или нет.
«Для умеющих читать нет тайн», — говаривала ее мама.
С чем Фредрика была абсолютно согласна.
Агне Нильссон стоял в приемной со смущенным видом. Он выглядел совсем иначе, нежели представлялось Фредрике. Маленького роста, плотный, с жидкими волосами и бледным лицом. Но взгляд! Она поймала себя на том, что смотрит на него не отрываясь. Взгляд жесткий и ищущий, проницательный и напряженный.
«Глаза как у строптивого и упрямого ребенка», — подумала она, когда он представился и пожал ей руку.
Она заметила, что он невольно обратил внимание на ее живот, но ничего не произнес. Уже за это она была ему благодарна. Многие ошибочно полагали, что с беременными следует вести себя иначе, нежели с женщинами, не ждущими ребенка. Мягко погладить по животу, одной или двумя руками. Фредрику охватывала чуть ли не паника, когда она сталкивалась в коридоре с некоторыми из своих коллег-мужчин и чувствовала на себе их ищущий взгляд. Она даже подумывала поднять этот вопрос на совещании, но не могла найти верных слов.
Они отвели Агне Нильссона в одну из приемных с окном. Допросные без окон редко располагали к доверительным беседам. С людьми, неподозреваемыми в совершении преступления, не следует обращаться как с преступниками. В общем, пока Юар бегал за кофе, Фредрика стояла с Агне Нильссоном и беседовала ни о чем.
— Расскажите, пожалуйста, о вашей группе помощи, — сказал Юар, когда все уже сидели за кофе.
Агне Нильссон заерзал, словно не зная, с чего ему начать.
— Все началось два года назад, — заговорил он. — Мы с Якобом давно были близкими друзьями. Выросли в одном квартале.
Он грустно улыбнулся и продолжал. Проект целиком принадлежал Якобу Альбину, как и многие другие идеи. Все началось с того, что после одной из своих лекций Якобу пришлось сойтись в споре с молодым парнем, задержавшимся в зале. Он был одет, как и большинство молодых людей, но его волосы, вернее их отсутствие, в сочетании с обилием татуировок ясно говорили о его политических взглядах.