Тринадцатая минута. Из дома выскочили двое, волоча за собой пленника. Руки скручены за спиной, на голове мешок. Стандартная тактика. Без зрения человек теряется. Лишние секунды для охранников, даже если вздумает взбрыкнуть в самый неподходящий момент. Не особо беспокоясь по поводу крепости головы пленного, его закидывают в машину. Ударится — и хрен с ним. Время дороже.
На улицу самоуверенно выезжает патрульный джип. Это еще не группа захвата. Обычные полицейские, завернувшие на шум, — выяснить, что происходит. Трое с автоматами. Ну да они тут всегда так ездят. Места беспокойные, и беженцы очень разные попадаются. Кто с грузовиком опиума, а кто и с пулеметом.
Казак с колена стреляет «Мухой». Полицейские и дернуться не успели. Только остатки джипа шваркнули о стену дома. Вот так и бывает, когда график не выдерживается. Сказали десять минут — хрен ли возятся! Четыре минуты — не срок, одну сигарету выкурить, да эти короткие минуты превращаются в вопрос жизни и смерти. Уже с иранцами воюем. Следующим придет грузовик с солдатами, а потом и танки подтянутся.
Четырнадцатая минута. Со двора вылетают набитые людьми джипы. Отделение прикрытия срывается с места и лезет в легковушки. Сказал бы раньше кто, что на заднем сиденье малолитражного «фиата» могут разместиться трое с кучей оружия и амуниции, — весело бы посмеялся. Там места хватит на двух хорошо откормленных кошек, и ноги некуда вытянуть. А советские люди на любые подвиги готовы, особенно когда пришло время рвать отсюда без оглядки. Кто сказал — в БТР тесно? Там куча пространства, и ничто не давит на ребра. А стрелять можно и в окна на ходу. Ничуть не хуже, и так же неудобно.
Сила валится на пассажирское сиденье рядом с водителем и ставит ПБ меж ног. Досадливо поморщившись на неудобство, поспешно крутит ручку, открывая окно, и высовывает в него ствол.
— Давно мечтал на импортной тачке прокатиться с ветерком, — с довольным ржанием сообщил Цыган, переключая скорость. — Задавим по дороге пару собачек и бедную старушку?
— Пошел! — рычит Силин. — Время уходит.
Уже через квартал до них донесся мощный взрыв, и сзади поднялась куча пыли. Дом на прощание заминировали. Какой в этом смысл, стоит спрашивать в высоких штабах. Все равно второй раз здесь серьезные люди не поселятся. Приказ есть приказ. Длинная рука советских товарищей дотянется и до имущества. Наследникам не достанется. Возмездие постигло и дом.
Галина проснулась и сразу почувствовала отсутствие Сашки. Опять. Это случалось не часто, но именно по ночам к нему приходили воспоминания. Он никогда не делился, что именно снится, однако потом долго сидел на кухне и курил. Утром в консервной банке, стоящей на подоконнике, заметно прибавлялось бычков. Даже не задавая вопросов, она прекрасно знала: приятного в очередном сеансе было мало. Хотя внешне это потом никак не проявлялось.
Неизвестно, какой он был раньше, и выяснять совершенно не хотелось. И так заметно. В этом смысле вряд ли что-то серьезно изменилось. Сашка четко делил окружающий мир на своих и чужих, страшно напоминая ей сторожевого пса.
Такой симпатичный, лохматый и весело снующий вокруг. С удовольствием приносящий украденную косточку с мясом и делящийся с семьей. Обижающийся, если на его заигрывания не обращают внимания. Почешешь между ушами — моментально валится на спину и подставляет брюхо, зажмуриваясь от удовольствия.
Вот только крупно просчитается любой, пожелавший обидеть подпадающих для веселого песика под понятие «свой». Моментально обнаружатся пылающие злобой глаза и огромная пасть с кучей острых зубов. Недоброжелательно протянутую руку оторвет до самого плеча. Без предупреждения и с большим удовольствием. Это у него в крови. Не болонка, греющая ноги, а сторожевой правильно выдрессированный боец. Сообразительный, уравновешенный убийца, тщательно охраняющий свою территорию.
Если и имелось в этом преувеличение, то совсем маленькое. Ее не особо удивило, когда всезнающая Ольга рассказала по большому секрету (один знакомый из тюремной больнички поделился подробностями) про Сашкину командировку в Светлое. Подумаешь, двоих зарезал, третьего на всю жизнь искалечил. Будет ссыльный кавказец прыгать до смерти с костылем. Вернулся домой в совершенно обычном настроении и никак не показывая, что его беспокоит происшествие. Успокоительного не требуется.
Истинный мужчина, не желающий тревожить покой подруги мелкими неурядицами. Рутина. Мелочи жизни. Отсутствуют нарушения сна и наличествует прекрасный аппетит.
Задумываясь о полученном им воспитании — это нормально. И детская наивность в еде, и полное спокойствие после драки, и даже взгляды на жизнь. И не с армии началось. Характер и понятия о жизни формируются раньше. Необязательно побывать в детдоме для представления о жизни тех мальчиков. Патриотическое воспитание… Вечная перманентная смертельная борьба за страну. Культ солдата. Любовь к Родине — необходимое и достаточное условие для гражданина. Нет ничего важнее общественных интересов. Суворовское училище. И слово сурово.
У Сашки просто сместился фокус направления. Вместо абстрактных представлений о государстве вообще появилось очень конкретное направление — семья. Причем без особого понятия, как она должна выглядеть. И ведь умудрился, не пересекая определенных границ, стать постоянно необходимым. Личные отношения как часы. Две шестеренки — могут совпадать, а могут и не соответствовать размерам. И тогда часы не пойдут. Хоть какая страсть — надолго ее не хватит. А ощущение тепла, привязанности и близости не исчезнет.
Ну что хотела, то и получила. Не приходящего любовника, а защитника и покровителя. Возможность опереться на готовно подставленное плечо. Сама себе его выбрала. Он может думать все, что угодно, истина проста. Мужчины выбирают женщин, которые их выбирают.
Женщина есть женщина, и у нее тоже есть сердце, но и про разум забывать нельзя. Счастье не дается даром, за него нужно платить. За каждую каплю.
Галина надела халатик, с трудом застегнув его — пора расширять, — и двинулась на кухню.
Сашка, как и ожидалось, торчал у окна с сигаретой, не включив света. Она подошла и провела пальцами по голой спине.
— Если подойти и поцеловать, — не оборачиваясь, сказал он, — а еще лучше показать голое плечо и длинные, не прикрытые одеждой ноги, на любого мужчину подействует гораздо сильнее наскучивших нотаций и многословных убеждений.
— Давай не будем начинать снова, — прижимаясь к его спине, попросила Галина.
— Ага, — хмыкнул Сашка, — полный набор по кругу. Ты скажешь, что я еще молод и сам не знаю чего хочу. У меня все впереди, и не надо пускать под откос будущее. Что учиться в институте заочно нельзя — по окончании категория ниже, и знаний серьезных не получишь, все тяп-ляп. Что если я так уверен в своих чувствах и намерениях, то ничего от разлуки не изменится. И хотя ты этого вслух не скажешь, однако где-то там, в уме висит не очень приятная мысль о разнице в возрасте и о том, как рано или поздно я непременно начну смотреть на молоденьких и сравнивать. Не приходит в умную голову, что я настолько глуп и не способен себе представить все эти ужасы. Пускай это когда-нибудь случится, и ты права на все сто, но сегодня, сейчас мне не нужен никто другой. Потому что я люблю тебя такой, какая ты есть. И завтра меня не волнует.