«Опель» оказался мягок и послушен. Бензина на дорогу до Парижа должно хватить, нужно еще проверить, нет ли запасной канистры в багажнике. Не хотелось бы останавливаться: на автозаправочной станции его могут запомнить, и если Гаврилов и банда «товарищей» начнут искать и спрашивать, могут сообразить, кто вор. И тогда его замысел рухнет… Пока же Дмитрий от души надеялся, что сможет отвести подозрения от себя.
В самом деле, мало ли какой местный polisson [18] мог угнать машину!
Вскоре Дмитрий остановился перед железнодорожным переездом. Шлагбаум был опущен, и пригородный поезд, тускло мерцая окнами, погромыхивая на стыках, промчался в сторону Парижа. Дмитрий взглянул на часы. Так, последний из Медона. Дмитрий на него, конечно, опоздал бы. А теперь – еще неизвестно, кто окажется в Париже раньше, он или пассажиры поезда.
Шлагбаум еще не совсем поднялся, красные стоп-сигналы не перестали мигать, когда «Опель» мягко пополз через переезд.
Служитель погрозил нетерпеливому водителю, склонясь к стеклу.
Черт, не надо было спешить. Железнодорожник может запомнить машину. Ладно, что сделано, то сделано. В любом случае лица Дмитрия он не видел, описать его в случае чего не сможет, а мало ли какой местный polisson…
Забавное слово – polisson. Слегка созвучно со словом policier – полицейский. Policiers ловят polisson’ов. Polisson’ы убегают от policiers…
Вот именно.
Между прочим, если обитатели виллы «Незабудка» вдруг хватятся машины, им совсем не обязательно будет гнаться за ним вприпрыжку или вызванивать в Париже Сергея. Достаточно сделать один телефонный звонок в полицейский участок Медона, и вся жандармерия [19] вкупе с дорожной полицией будет брошена на поиск и задержание «Опеля» под номером… Очень забавно, но Дмитрий знать не знает номера машины, которую угнал.
Номера не знает, документов нет, и если дорожный патруль попытается его остановить… Ну и что, попытка не пытка, он все равно не остановится. Конечно, у патрульных есть мотоциклы, однако «Опель» помощнее, чем мотоциклы, изготовленные на заводе «Рено». Дмитрий их отлично знает, а как же, сам когда-то работал в сборочном цехе! В газетах довольно часто пишут, что французская полиция по своему техническому оснащению отстает от преступников на порядок, а дорожная полиция – и того больше.
Отстает – вот и хорошо, вот и славно!
Он занимал себя никчемными мыслями не потому, что боялся подумать о главном, о том, что теперь делать. Он давал передышку потрясенному сознанию и набирался сил, чтобы приготовиться к дальнейшим действиям.
Но тянуть уже было некуда. Дмитрий снова вернулся мыслями к подслушанному разговору, каждое слово из которого, чудилось, прожгло его мозг навеки. Сколько страшных открытий обрушилось на него враз!
Вряд ли он ошибался насчет смысла конспиративных кличек, которые употребляли в разговоре Гаврилов со товарищи. Доктор – это, конечно, Шадькович. Он ведь и в самом деле врач. К тому же Доктор был связан со Скоблиным, о чем тоже упомянул Гаврилов. Шадьковича познакомил с Дмитрием именно Скоблин… вернее, Фермер. Ну а Фермерша – это Надежда Васильевна, «русский соловей», «курский соловей», любимица государя… «Фермершу мы потеряли» – да, Плевицкая арестована. Потом Гаврилов подтвердил то, что существовало пока в виде подозрений: и Фермер, и Фермерша замешаны в похищении генерала Миллера. Помогал им Шадькович. Теперь все планы заговорщиков нацелены на какого-то Вернера. Очевидно, это кличка того человека, о котором Сергей говорил Дмитрию. Тот, кого необходимо найти и уничтожить.
А какая замечательная прозвучала в подслушанном разговоре фраза: «Бланка продала зятя с потрохами!» Даже если бы не было упомянуто о зяте Хромом и о картах, Дмитрий все равно догадался бы, кто такая Бланка, ведь у карточных гадалок, с легкой руки «мадам Ленорман», так называется клиент – человек, на которого гадают. Бланка – это Лидия Николаевна, которая продала зятя Хромого… разумеется, из лучших побуждений.
Каких же?
Нетрудно угадать. У нее могут быть только одни лучшие побуждения (они же и худшие): деньги, деньги!
Ну что ж, видимо, Дмитрий сам виноват в том, что теща считает его никчемным существом и на все готова, чтобы избавиться от него – разумеется, за приличную сумму.
А кстати, интересно бы знать, какова сумма? Сколько ей заплатил Гаврилов за то, чтобы получить возможность расквитаться с наглым Дмитрием Аксаковым, который когда-то поставил под удар операцию «Невеста», лишил партийную кассу вожделенного миллиона и вызвал гнев самого Ильича?
Ну что ж, может быть, когда-нибудь Дмитрий это и узнает. А впрочем, вряд ли! Гаврилов вряд ли признается, а Лидии Николаевне вопроса не задашь, ни в прямой, ни в косвенной форме. Напротив, она даже и заподозрить не должна, что Дмитрий проведал про ее истинную роль в операции… Черт знает как она называется на языке товарищей, но жертва назовет ее так – операция «Предсказание». Перед тещей Дмитрий должен предстать Эдвардом Кином, Иваном Мозжухиным и Василием Качаловым в одном лице. Он должен в совершенстве разыграть роль… Какую?
Неожиданную. Очень неожиданную. Но в одиночку (будь он даже и впрямь Эдвардом Кином et cetera!) Дмитрий не справится. Ему нужна труппа. Попросту говоря, сообщники.
Нет, ему нужен только один помощник. Человек, для которого жизнь Тани и Риты имеет такую же ценность, как и для него, Дмитрия.
Сейчас, здесь он ничем не может помочь Саше и Оле. Но спасти Таню и Риту он может!
И, едва въехав в Париж, Дмитрий повернул в сторону площади Мадлен.
* * *