Я смяла в руках пустой стаканчик и бросила его на пол. В тот момент я была зла буквально на всех, но прежде всего на саму себя. Как я могла сразу не отгадать коварных планов своего клиента? Мне надо было насторожиться еще тогда, когда Павел Игоревич не захотел, чтобы я, найдя Алферьеву, предприняла усилия по возвращению компромата. Нет, еще раньше, когда он запретил мне пообщаться с человеком, который встретил Юлю в Ялте. Впрочем, надо было уходить из его кабинета сразу, как только он попросил меня покрутиться перед ним. Но я осталась, приняла правила его игры и попала в аккуратно расставленную Грибовым ловушку. Неспроста он не афишировал, что обратился к услугам частного детектива. Недаром он не посвятил в детали моего расследования даже своего помощника. Павел Игоревич сделал все, чтобы минимизировать свои риски. Мне предстояло найти Юлю, выяснить, каков круг ее общения, определить места, которые она обычно посещает. А потом… потом к делу подключится кто-то другой. Скорее всего, киллер. Наглая девчонка будет наказана, причем не без моей помощи. Я не считала такое наказание адекватным. Но Грибов был сильно уязвлен ее дерзким поступком и вряд ли когда-либо мог ее простить. Скорее всего, у Алферьевой был повод, чтобы сбежать от этого самодура, причем с его деньгами. Ведь это компенсация морального ущерба. А что касается погрома, устроенного в квартире, то, вероятно, это был крик ее истерзанной за несколько лет совместной жизни души.
В моей голове крутились мысли одна чернее другой. На пол полетел второй смятый бумажный стаканчик из-под кофе. Я отчаянно пыталась придумать выходы из сложившейся ситуации. А если вернуться в Тарасов и просто сказать клиенту, что я не нашла Юлию? Не повторю ли я судьбу Ивана Кузьмича? Не лишит ли Грибов и меня лицензии? Пусть только попробует! Я этого не допущу. У него свои ресурсы, у меня – свои. У меня много друзей в полиции. Моими клиентами были высокие тарасовские чиновники. Все они остались довольны результатами моей работы и в знак благодарности предлагали свою помощь, если она, конечно, когда-нибудь мне понадобится. Я представила себе, что звоню кому-нибудь из них и жалуюсь на то, что не смогла найти общего языка с одним из своих клиентов. Для меня это был нонсенс. А если пожаловаться не чиновнику, а бандиту? У меня и в этой среде имелись знакомые, которые кое-чем были мне обязаны? Этот вариант мне нравился больше, но и он не слишком вдохновлял. Я чувствовала, что должна разрулить ситуацию, в которую попала, собственными силами. Прежде всего мне нужно было понять, есть ли у Грибова слабые стороны и какие именно.
Владимир, помощник директора фирмы «Бригадир», по пути в офис этой строительной фирмы так характеризовал своего босса: «У Павла Игоревича непростой характер… Для него невозможного практически нет… Он сам решает, что логично, а что нет… Грибов в гневе очень, очень страшен»… Познакомившись со своим клиентом, я убедилась, что у него действительно непростой, к тому же сумасбродный нрав. К счастью, его гнева мне удалось избежать, и это несмотря на то, что я позволяла себе высказывать свое собственное мнение и не всегда соглашаться с Павлом Игоревичем.
А вот мой предшественник Дедикин испытал на себе всю силу скверного характера Грибова. Иван Кузьмич признался, что ему противно вспоминать об этом человеке, не то что говорить о нем. А еще бывший опер и опять-таки бывший сыщик посоветовал мне держаться от него подальше. Я не придала этому предостережению сколько-нибудь серьезного значения, и, похоже, что зря.
Впрочем, кое-кто был и не такого уж плохого мнения о Грибове. Алферьевы считали его очень даже выгодной партией для своей дочери, ведь он одевал и обувал их Юляшу, пылинки с нее сдувал. Мать особенно оценила, что Павел отремонтировал их деревенский дом и провел туда воду. Я собственными глазами видела облицованный белым сайдингом фасад и зеленую металлочерепицу на крыше. Не так уж накладно было владельцу крупной строительной компании задобрить мать своей молодой сожительницы. А что до бутылки виски, которую Грибов привез в подарок Юлькиному отцу на день его рождения, то это и вовсе сущий пустячок для него. Однако он сильно запал дяде Пете в душу. Много ли этому пьющему деревенскому мужику надо? Так что мнение Алферьевых о Павле Игоревиче было слишком субъективно, и я не могла на него ориентироваться.
И Владимир, и Иван Кузьмич, и Алферьевы были в разной степени зависимы от Грибова. Помощник его боялся, бывший частный детектив был на него обижен, а тетя Оля с дядей Петей были ему благодарны. А вот Сергей, двоюродный брат Павла, скорее всего, не был ничем ему обязан, зато знал его лучше многих. И как же он охарактеризовал Грибова? Я стала вспоминать наш разговор в вагоне-ресторане поезда Тарасов – Москва. Сергей сказал, что Павел большой любитель пустить пыль в глаза, а затем добавил: «Все думают, что он такой строгий и бескомпромиссный, но на самом деле он такой же, как все». Можно было подумать, что мой попутчик говорил совсем о другом человеке. Или Грибов действительно не такой уж монстр, а только бросает понты?
Если это так, то я излишне перемудрила с дальнейшими планами своего клиента. Может, он действительно хочет лишь взглянуть в Юлькины бесстыжие глаза и не более того? Но разве для этого не достаточно знать, где она живет, чтобы встретить ее около дома? Зачем ему подробная фотохарактеристика мест, в которых она бывает? Допустим, для того, чтобы подкараулить ее одну, исключив столкновение с Зинченко. Но разве Грибов с его спортивным телосложением испугался бы этого толстопузого мужика? Конечно, не испугался бы.
Чем больше я думала о своем клиенте, тем явственней осознавала, что он решил меня использовать для того, чтобы самым жестоким образом отомстить Алферьевой. Если не убить он ее собирался, то каким-то образом наказать, например, лишить здоровья, красоты. А это означало, что Грибов мог меня серьезно подставить. Если с Юлей здесь что-нибудь случится, то подозрения сначала падут на Ткачука, но потом выяснится, что он не при делах. Украинская милиция продолжит поиски преступника и рано или поздно выйдет на меня. Это ведь не так сложно – я оставляла Руслану Ивановичу номер своего телефона. А симка-то была куплена в Киеве по моим настоящим документам. И Виктору, который решил, что я младшая сестра Ткачука, я свой паспорт показывала. Еще не хватало того, чтобы местная милиция объявила меня в международный розыск!
Я понимала, что Алферьева серьезно провинилась перед Грибовым, но я была сторонницей законных методов наказания. Павел Игоревич мог предъявить ей счет за моральный и материальный ущерб, потребовать вернуть компромат, но не должен был посягать на ее здоровье и жизнь.
А что, если мне как-то самой попробовать урегулировать их отношения? Надо сделать так, чтобы у Грибова отпало желание мстить Юле… Я пока не знала, как именно можно это провернуть, но эта идея в целом меня воодушевила. С этой мыслью я легла спать, с ней и проснулась. Посмотрев на часы, я поняла, что проспала время завтрака, включенного в стоимость проживания. Впрочем, меня расстроило не это обстоятельство, а то, что у меня уже не было возможности начать слежку за Юлей у дома на улице Постышева. Скорее всего, она вместе с Алексеем уже уехала оттуда. Но вот куда? Не факт, что в одно из тех кафе, где вчера проводилось собеседование. Я вспомнила, что они собирались открывать еще одну точку общепита в Диканевке. Велика была вероятность того, что сегодня Зинченко вел отбор кандидатов именно там. Но как найти нужную улицу и дом? Пораскинув мозгами, я поняла, что как раз это не так уж и сложно. Я потянулась к трубке и, не вставая с постели, позвонила по номеру, который нашла позавчера в газете. Он был занят. Я встала и отправилась в душ. Приняв водные процедуры, я снова позвонила по тому же номеру. Меня опять-таки постигла неудача. Переодевшись, причесавшись, накрасившись, я сделала очередную попытку дозвониться до рестораторов, набирающих персонал в свое кафе.