Гоблин захихикал и сменил тему.

– Ты лучше скажи мне, сколько людей хочешь собрать, прежде чем отправиться в путь? И сколько времени еще намерена тут болтаться?

– Не так уж долго, если удастся уговорить Суврина сотрудничать с нами.

– Никаких «если»! И никаких «долго»! Забудь это слово! Ты что, не понимаешь? Душелов вот-вот объявится. Хотя, конечно, где тебе. Ты же никогда не видела ее в деле.

– Кьяулунская война не в счет?

Наверно, ему и впрямь выпало на долю столкнуться с чем-то из ряда вон – он буквально затрясся.

– Кьяулунская война не в счет. Там она просто развлекалась.

Я заставила себя отправиться туда, куда до этого избегала заглядывать.

Ноги Дщери Ночи были закованы в кандалы. Сама она сидела в железной клетке, густо оплетенной заклинаниями, которые причинили бы ей все усиливающуюся боль, попытайся она выбраться оттуда, и попросту убили бы, удались она на значительное расстояние.

Казалось, было сделано все возможное, чтобы удерживать ее под контролем. За исключением того, что она была еще жива, хотя разум упорно подталкивал меня к тому, что с этим надо кончать. Вообще-то не было больше никаких поводов для того, чтобы не убивать ее – за исключением данного слова.

Когда нужно было покормить ее или требовалось еще что-нибудь, наши люди приближались к ней по двое и строго по очереди. Тут Сари не допускала ни малейшей расхлябанности. Она прекрасно понимала, какую опасность представляет собой эта девушка.

Бросив на нее первый взгляд мельком, я почувствовала укол зависти. Несмотря на крайне невыгодное положение, она была чудо как хороша и очень похожа на свою мать, только сильно помолодевшую. Однако из прекрасных голубых глаз на меня глянуло что-то бесконечно древнее и темное. На мгновение она показалась мне не Дщерью Ночи, а воплощением самой Тьмы.

У нее была масса времени, чтобы общаться со своей духовной матерью.

Она улыбнулась, как будто осознавала, как змеи мрачного искушения заскользили в темных коридорах моего сознания. Мне захотелось приласкать ее. Мне захотелось убить ее. Мне захотелось убежать, моля о милосердии. Потребовалось немалое усилие воли, чтобы напомнить себе – ни сама Кина, ни ее дети не были злом в том смысле, какой северяне или даже веднаиты вкладывали в это слово.

И тем не менее… Она была сама Тьма.

Я отступила назад и откинула полог палатки, открывая доступ своему союзнику, солнечному свету. Улыбка на лице девушки угасла. Она отодвинулась как можно дальше в глубь клетки. Мне нечего было ей сказать. На самом деле нам обоим нечего было сказать друг другу. Злорадствовать было не в моем духе, а рассказ о том, что происходит в мире, мог подтолкнуть ее к нежелательным действиям. Пока что она лишь ждала – вот пусть и ждет дальше.

Терпения ей было не занимать, так же, как и ее духовной матери.

Что-то ткнуло меня в спину. Я сжала рукоятку короткого меча.

Белые крылья взъерошили мои аккуратно уложенные волосы, когти вцепились в плечо. Дщерь Ночи, пристально глядя на белую ворону, впервые за долгое время проявила хоть какие-то чувства. Ее самоуверенность дала трещину. Она буквально вжалась в решетку за спиной.

– Ну и как мы смотримся вместе? – спросила я ворону.

Ворона ответила что-то вроде:

– Карр! Виранда!

Девушка задрожала. И даже побледнела, если это вообще было возможно. Она так крепко стиснула челюсти, что, казалось, было слышно, как трещат зубы. Я сделала пометку в уме обсудить случившееся с Мургеном. Ему было известно что-то об этой белой вороне.

Что могло так сильно напугать девушку?

Ворона засмеялась, прошептала: «Сестра, сестра», – и унеслась прочь, утонула в солнечном свете. Ее неожиданное появление, по-видимому, напугало кого-то из братьев неподалеку, и он крепко выругался.

Пристально глядя на девушку, я видела, как она вновь обретает свой внутренний стальной стержень. Наши взгляды встретились, и мне стало ясно, что ее страх исчез. Я для нее была ничто, меньше, чем какое-нибудь насекомое, – всего лишь крошечная точка на ее долгом пути сквозь века.

Содрогнувшись, я отвела взгляд.

Жуткое дитя.

66

Дни наши начинались до рассвета, а заканчивались после захода солнца. В основном они проходили в учении и тренировках. Тобо с почти фанатической страстью совершенствовал свои навыки как иллюзиониста. Я настояла на том, чтобы возобновить ежедневное чтение Анналов, имея в виду таким образом углубить и расширить чувство нашего братства, которое лежало в основе самого существования Отряда. Поначалу, конечно, мне пришлось столкнуться с некоторым сопротивлением, но постепенно чтение, которое вначале казалось не имеющим к нам никакого личного отношения, захватило всех. Люди все больше осознавали, что мы – действительно! – собираемся проникнуть на Сияющую Равнину, либо умереть перед Вратами Теней, если Душелов решит написать последнюю главу нашей истории.

Обучение быстро принесло свои плоды. Восемь дней спустя после того, как мы захватили крепость неподалеку от Врат Теней, к западу от Нового Города объявился еще один отряд горе-вояк, наподобие того, которым руководил Суврин, но много больше. Спасибо Мургену, он предостерег нас. С помощью Тобо и Гоблина мы устроили им классическую засаду с применением иллюзий и заклинаний. Сбитый с толку и полностью дезорганизованный отряд даже не догадывался о том, что же происходит на самом деле. Наше нападение было быстрым, сильным и безжалостным. На протяжении нескольких минут отряд распался на небольшие группки, неспособные оказывать ни малейшего сопротивления. Люди попросту разбежались, и нам не удалось захватить столько пленников, сколько мне хотелось, но большая часть офицеров попала к нам в руки. Суврин великодушно опознал тех, с кем был знаком.

К этому времени Суврин практически стал новобранцем Отряда, так отчаянно хотелось ему принадлежать хоть к какому-нибудь человеческому сообществу и заслужить одобрение окружающих. Меня грызло ощущение вины за то, что я фактически использовала его.

Пленники выполняли для нас разного рода подготовительные работы. Большинство трудились изо всех сил, потому что я обещала освободить тех, кто не будет лениться. А лодырей, сказала я, мы возьмем с собой в качестве носильщиков. Среди пленников также распространился слух, что проход сквозь Врата Теней может потребовать человеческих жертв.

Я нашла Гоблина у Одноглазого, чье выздоровление, казалось, пошло быстрее с появлением Готы. Хотя не исключено, что причиной этого было страстное желание получить возможность избавиться от старухи и ее стряпни. Не знаю. Ключ лежал на маленьком столике между ними. Дой, Тобо и Гота просто сидели тут же и наблюдали. Даже матушка Гота помалкивала.

Сари отсутствовала, и это бросалось в глаза.

В своем беспокойстве за Тобо она зашла слишком далеко. Она очень волновалась из-за него, очень. Гораздо больше, чем признавала. И огромная часть ее страхов была связана с ближайшим будущим.