– Атаман округа Хар сегодня с нами – как обещано. – Он не стал представлять Хадрибела. Предполагалось, что лишь им с бел-Сидеком известны имена присутствующих – хотя, конечно, в лицо все друг друга знали, ведь они были офицерами одной сплоченной маленькой армии. – Сперва о новостях. Приезд нового градоначальника – он немало озадачил оккупантов, пришелся им совсем некстати, а нас удивил. Еще сведения, которые небезынтересны всем здесь присутствующим: Сулло привез с собой колдунью, с довольно скромным, правда, дарованием, по имени Анналайя. Она из Петры или из какого-то другого местечка на Аллерайканском побережье, которое, как известно, богато такими мелкими посредственными ведьмочками. Кто еще имеет что-нибудь сообщить о новом градоначальнике?
– Один из моих людей доложил, – заговорил Король, – что Сулло отказался остановиться в Резиденции. – Резиденцией называлось место пребывания гражданского правительства геродиан. Она находилась в акрополе, как и Дом Правительства, примерно в полукилометре от него. До завоевания Кушмарраха то было здание главного храма Арама Огненного. – Он хочет поселиться в горах к востоку от города. Наверное, место, где встретили свою судьбу многие другие негодяи, внушает Сулло суеверный ужас.
– Посмотрим, проследим. Далее. Есть предположения – зачем Фа'тад вторгся в лабиринт квартала Шу? Или он просто хочет подразнить Кадо?
Атаманы пожали плечами, покачали головами.
– Салом? Твои люди работают вместе с дартарами. Так что же?
– Пока ничего, сэр. Слишком мало времени прошло. Но, пари держу, ничего и не будет. Фа'тад чертовски скрытен. Даже дартарские командиры по большей части не понимают его. Порой он и сам себя не понимает. Что-то задевает его, будит воображение, он реагирует, как сорока на блестящую монетку – хватает ее и начинает играться. Право, он похож на ребенка, который выдергивает нитки из штопки на штанишках, – ему просто охота посмотреть, что получится.
Старик слушал внимательно, не обращая внимания на боль, которая кусала его точно злая собачонка.
– После обсудим. Что еще новенького? Ничего? Тогда вернемся к старым делам. Мы продолжаем прежнюю линию – стараемся вести себя незаметно, затеряться среди населения Кушмарраха. Мы усыпляем оккупантов, убаюкиваем их – пусть себе думают, что время и постоянные разочарования сломили Живых. Мы вступаем в фазу, когда основные наши усилия направлены не на выступления против Герода, а на работу среди кушмаррахан. – Генерал поморщился: боль не отпускала его. – В скором времени станет возможной серьезная попытка вернуть наше законное достояние. Назначить срок не в нашей власти. Может, на следующей неделе, а может, через полгода. Но результат целиком и полностью зависит от нашей, подготовки. Когда наступит долгожданный день, мы поднимем большое восстание, о чем давно мечтают некоторые из наших братьев.
Указания следующие: смягчайте столкновения между угнетателями и нашими людьми. Направьте их энергию на определение возможно более широкого круга сторонников движения. Когда пробьет час, членов Союза будет недостаточно, нам понадобятся сотни и сотни людей. Оружие лучше вручать не незнакомцам, а надежным бойцам, чья вера и убеждения нам известны. Первые часы решат исход восстания. Мы должны надолго выбить неприятеля из колеи, не дать врагам затушить огонь в самом начале пожара. Мятеж должен разгореться мощным пламенем, чтоб ни Кадо, ни Фа'тад не смогли остановить его.
“К чему эта речь? – мелькнуло в голове старика. – Мои атаманы слышали ее бессчетное количество раз, она им оскомину набила”.
– Я повторяюсь. Прошу прощения. Итак, вкратце. Мы накапливаем силы к дню, который наступит в недалеком будущем. Точную дату назвать не могу, но пройдет не больше шести месяцев. Мы готовимся и в то же время делаем вид, что как никогда далеки от мысли о восстании. И напоследок. Вы никому не имеете права говорить о приближении решающей даты. Никому, без исключений и извинений. Любой, кто проговорится, и любой, кто выслушает его, немедленно разделят участь бывшего атамана округа Хар. Тайна превыше всего. Это крайне важно. Все все поняли?
Атаманы не успели выразить свое согласие: в дверь громко постучали.
Старик раздраженно махнул бел-Сидеку, а остальным жестом велел отойти в сторону.
Бел-Сидек приоткрыл дверь и через щелку пошептался с неожиданным посетителем. Потом запер ее опять и подошел к старику.
– Мальчишка, лет десяти, принес вот это. Для вас, полагаю. Генерал взглянул на сложенный листок бумаги. С наружной стороны был нарисован воробей.
– Разверни. Поднеси ближе, чтоб я мог разобрать. – Он напряг глаза.
Кто бы ни был автор послания, он принял в расчет слабость старика. Буквы были очень крупные. Генерал перечел записку второй раз, перевел глаза на стоящего рядом бел-Сидека – старик не видел его, различал лишь какую-то фигуру.
– Ты был прав, атаман. Сейчас тот человек находится в Доме Правительства. – Он протянул записку бел-Сидеку. – Поступай как сочтешь нужным.
Бел-Сидек дважды пробежал письмо и погрузился в размышления. Дело не в том даже, что вражеский агент проник в Союз и достиг в нем высокого положения. Все куда серьезнее. Получается, что вина людей, которые кляли себя за поражение при Дак-эс-Суэтте и, дабы искупить эту вину, посвятили жизнь служению Союзу, весьма сомнительна. Служение их – лишь надменное принятие на себя чужих грехов, гордыня по сути. Неужели Кушмаррах пал из-за ничтожного подмастерья кузнеца, у которого сдали нервишки во время жалкого сраженьица, стычки, которую и битвой-то не назовешь?
Нет. Пусть даже так оно и было. Все равно – нет. Слишком много сил и чувства вложили в эту легенду высокопоставленные отпрыски знатных семейств. Нельзя разрушать ее. Легенда останется неприкосновенной. Но ведь что-то надо же предпринять. Проще всего – разделаться с этим человеком. Однако разумно ли выбрасывать полезный инструмент потому лишь, что он слегка поранил тебя? Почему бы не сохранить его и не использовать дальше – просто с чуть большей осторожностью?
– Атаман Хара еще не вступил в новую должность и не сдал дела по прежней. Не мог бы он отыскать в своем старом районе и одолжить мне дюжину надежных бойцов? Но только таких, о которых можно с уверенностью сказать, что к завтрашнему рассвету они забудут о событиях сегодняшней ночи?
Хадрибел уставился на бел-Сидека, с трудом сдерживая усмешку.
– Вам нужно несколько надежных ребят, или это репетиция речи в Совете?
– Мне нужны люди. – Бел-Сидек виду не подал, как задело его непочтительное отношение Хадрибела.
Хадрибел взглянул на старого Генерала:
– Сэр?
– Ступай, атаман. Промедление смерти подобно.
– Слушаюсь, сэр.
Хадрибел остановился у двери, поджидая бел-Сидека. Тот задержался на минуту, но Генерал больше ничего не сказал, и они вдвоем вышли на улицу. Бел-Сидек с трудом поспевал за новым атаманом Хара.
Чуть погодя Хадрибел вдруг прозрел.