Уэстхауз. Наш вундеркинд. Молчалив, компетентен, невозмутим. Еще несколько патрулей, и он станет старпомом и будет на борту рассыпающегося по дороге домой клаймера пожирать глазами своего командира, пожирать глазами адское пламя своего собственного завтра. Но не сейчас. Сейчас он не видит ничего, кроме поставленной перед ним задачи.
Тродаал теперь тоже причислен к заговору тишины. Запас шуток, спасающих от одиночества и страха, в конце концов истощился.
Никастро облокотился о переборку, глаза закрыты, он все так же убежден в своей роковой судьбе.
Мешок оскорблений Ларами пуст.
Компьютерщики что-то бормочут, колдуют над своим фетишем, общаются с богами техники.
Берберян, Кармон и все остальные – ждут.
Рыболов с присущей ему кротостью пытается упросить своего Бога защитить его друзей. Он молится тихо, но часто.
Один Неустрашимый ведет себя так, как его к тому обязывают имя и репутация клаймерного флота.
Этот кот – абсолютный чемпион. Никто другой из живых существ не провел столько времени на борту клаймера. Сейчас ему это надоело. Он ложится на спину, извивается на моих коленях, машет в воздухе лапами, голова его свисает с моей ноги вниз. Рот его полуоткрыт, оттуда исходит нежное, булькающее мурлыканье.
Стопроцентный фаталист, Неустрашимый Фред. Que sera, sera [7] . А пока можно вздремнуть.
Что там внизу? Яневич задраил люки.
– Контакт, – говорит Рыболов. – Пеленг…
Я сам становлюсь фаталистом. Будущее мое от меня не зависит. Мне выпала судьба лететь и надеяться, что удача меня не оставит.
В чем смысл тактики Старика? Корабль выработал ресурс. Скоро мы уже не сможем переходить в гипер из-за опасности остаться без необходимого для возвращения домой топлива.
– Командир, водорода осталось меньше одного процента, – докладывает Вейрес.
– Ясно. Действуйте согласно инструкциям, мистер Вейрес.
Инженер больше не спорит. К чему? Командир непоколебим.
Даже инженеру пришлось признать, что в данной ситуации нет смысла беречь резервы.
Что такое один процент? Горючее на два дня при максимальной экономии. А потом что? Сколько еще можно протянуть, пока не откажут аккумуляторы и аварийная система? У Рыболова получились недели. Но тот корабль был полностью исправен, пока его не подбили.
Все это выглядит очень мерзко. Должен же быть этому предел!
Единственный настоящий предел, друг мой, – это человеческая выносливость.
Берберян и Рыболов чирикают о все новых и новых контактах, как певчие птицы в брачный сезон. Красные и зеленые блики забивают дисплей.
– Черт возьми! – ругается Тродаал. – Черт возьми, как же они близко… Можно отсюда до них добраться пешком.
Это только если они не будут против.
Я снова смотрю в дисплей. Сейчас в нем высветились золотые точки. Мы добрались до пояса астероидов. Правильнее сказать – до одного из них, поскольку в системе Ханаана их два. Внутренний находится на расстоянии чуть более одной астрономической единицы снаружи от орбиты Ханаана. А внешний располагается примерно так же, как пояс астероидов в Солнечной системе.
– Отставить разговоры! – рявкает командир. – Тродаал, сигнал в штаб! Возвращаемся домой. Идентификацию! Статус – красный!
Уэстхаузу:
– Астрогатор, внутрь пояса! Отыщите спасательную базу.
Мы сообщаем в штаб, что мы здесь, имеем повреждения, что необходима срочная помощь.
Я играю с обзорным экраном, нахожу Ханаан. Камера гуляет. Тяжело держать наводку. Планета похожа на кусочек серебра размером с ноготок. Тервин не виден. Наверное, он сейчас за планетой. Вторая, большая луна напоминает царапину близ невидимого ореола планеты.
Паршивых сто семьдесят миллионов километров.
Боюсь, нам их не пройти.
Тродаал, говоривший до того с Уэстхаузом, сообщает:
– Командир, получен ответ со станции Альфа Девять Ноль. Автоматический сигнал. Похоже, что команду оттуда вывезли.
– Мистер Уэстхауз?
– Это в двух миллионах километров в сторону от нашего генерального курса, командир.
– Роуз, посмотрите, что там можно найти, помимо средств жизнеобеспечения.
У Роуза уже готовы данные.
– Аварийный запас воды и пищи, командир. Если база полностью укомплектована, этого хватит, пока все это не кончится.
«Все это» – моя прежняя и верная догадка. Ратгебер или нападение на конвой были последней соломинкой. Джентльмены из той фирмы приостановили штурм Внутренних Миров, пока не вырежут раковую опухоль под названием Ханаан.
Судя по виду через камеру, выяснение отношений ведется на повышенных тонах. Спутник Ханаана – под пеклом снарядов. Может быть, умнее оставаться подальше?
Со стратегической точки зрения сейчас великий момент. Мы наконец остановили их натиск на Внутренние Миры. Им пришлось бы тратить непропорционально большие силы на прорыв через этот рубеж. Таннианова Festung [8] Ханаан будет крепким орешком. Может быть, настолько крепким, что игра пойдет в другие ворота. Танниан наконец добился своего.
Знание, что я на периферии отчаянной и исторической битвы, не утешает. Особого рвения отдать свою жизнь за Внутренние Миры я не испытываю.
Один мудрец когда-то сказал, что трудно сосредоточиться на осушении болота, торча по самую задницу среди аллигаторов.
Танниан станет героем из героев.
Не важно, победит он или падет в бою. Он будет неуязвим для стрел правды. Что бы я ни написал, его это не тронет. Всем будет все равно.
– Есть что-нибудь из штаба? – спрашивает командир. На ответ вполне хватило бы времени.
Тродаал делает рукой жест подождать, он что-то слушает. Делает кислую мину.
– Командир… дают только подтверждение приема. Ответа нет.
– Черт с ними.
Старик ругается без особой горячности. Он не удивлен.
– Идем на спасательную станцию Альфа Девять Ноль.
Тут же врубаются двигатели малой тяги и работают всего пару секунд. Уэстхауз идет медленно. Нельзя оставлять за собой слишком явный нейтринный след.
Слухи расползаются по кораблю – скоро нам будет чего поесть.
Прошло восемь часов. После короткого сдвига в гипер было только несколько слабых поправок двигателями малой тяги – обходили астероиды. Теперь же Уэстхауз пустил главный двигатель. Надо снижать собственную скорость.