– Прорвемся, – рычит Жора.
И машина проносится на желтый по пустой улице ночного Киева.
Киев. Ноябрь 2004 года.
Новая машина, новый шофер, новый кабинет с новой итальянской мебелью. Я еще путался иногда в длинном коридоре на Банковой, проходя мимо своей двери. На ней еще не было таблички. Когда я первый раз зашел случайно в соседний кабинет, его хозяин, щуплый невысокий мужчина в сером костюме, бросил на меня довольно неприязненный взгляд. Но уже на следующий день, столкнувшись со мной случайно в коридоре, он улыбнулся. Признал меня за своего. Первые пару дней, пока я входил в курс своих новых обязанностей, меня преследовала некая ностальгия. Ностальгия не по Министерству экономики, а по почти домашней атмосфере, которую я ощущал в своем последнем кабинете. Может, и не было там никакой особенной атмосферы – просто обычный фантом, прилетевший – в приукрашенном виде – из недавнего прошлого. Но все-таки, когда уже здесь, в Администрации президента, мне сообщили, что со следующей недели у меня появится секретарша и это будет уже знакомая мне Нилочка, не радоваться я не мог. Бултыхнуться в одиночку в незнакомое озеро всегда немного страшно. Вдвоем – легче, особенно когда ты думаешь, что знаешь свою напарницу почти что как самого себя.
Во вторник меня представили президенту. Привел меня в «высокий» кабинет не кто иной, как сам Догмазов. И простоял все три минуты рядом, пока президент смотрел на меня уставшим, недоверчивым взглядом, пока жал мне руку, пока желал успехов на ответственном рабочем месте.
– Твой предшественник наделал много глупостей. Было бы неплохо, если б ты изучил его деятельность поподробнее. Чтобы не повторять их, – сказал он.
– Он все учтет! – Догмазов закивал головой и бросил на меня предупреждающий взгляд.
Он стоял между мною и президентом и выглядел, надо сказать, довольно странно. Выше нас обоих, немного ссутулившийся в этот момент, словно ему было неудобно перед президентом за свой высокий рост. Но в те моменты, когда он посматривал на меня, его плечи выравнивались, выражение его лица приобретало некую орлиность, хищность. Он словно выступал здесь в качестве моего хозяина.
– А куда делся мой предшественник? – спросил я Догмазова, когда мы вышли от президента.
– Отправили послом в Монголию.
– Так ведь он глупостей наделал? – удивился я вслух. – За это, по идее, наказывать должны, а не возводить в ранг посла.
– Это и есть наказание. Четыре года в Монголии – я бы такого и врагу не пожелал, – усмехнулся Догмазов. – Хотя нет – врагу бы пожелал! В любом случае оставлять его в Украине, и особенно в Киеве, до следующих президентских выборов было бы опасно. Пускай себе там загорает, кумыс пьет, на верблюдах катается! А ты действительно просмотри его бумаги, узнай о нем побольше. Бумаги тебе после обеда принесут. Он столько ценных людей оппозиции подарил! За два года ничего не сумел сделать! Президенту ведь нужна мощная общественная поддержка. Вот эту самую поддержку он и не смог организовать! Хотя большая часть всех этих академиков, профессоров, спортсменов и культурных деятелей пошла бы за нами. Зайдем к тебе, я кое-что подробнее объясню!
В кабинете за чашкой кофе он уже в третий раз за первую неделю объяснил мне мои обязанности. Я терпеливо слушал и кивал.
– Понимаешь, некоторые вопросы президент сам поднимать не может. Нужен повод – например, письмо, подписанное группой выдающихся украинских ученых. Тогда письму дают ход. Ты сам это письмо организовываешь. Сам собираешь согласие подписантов. Передаешь в отдел прессы. Его публикуют, и процесс пошел!.. Кстати, сразу разберись с нашим VIP-списком. Президенту надо регулярно встречаться с представителями культурной и научной элиты. Но он не может встречаться перед камерами с одним и тем же оперным певцом или шахматистом. Нужно искать новые, уже заявившие о себе лица. Мы – молодая страна, и это должно быть заметно каждому гражданину. «Молодым – везде у нас дорога!»
– Так что, старый VIP-список вообще не использовать? – поинтересовался я.
– Почему? Использовать, но не полностью и не для официальных аудиенций. Для наград и приемов – пожалуйста. Пару фамилий я вычеркну за заигрывание с оппозицией, а остальные нормальные, приятные люди.
Вычеркнутые из VIP-списка фамилии принадлежали известным рок-певцам.
Будучи равнодушным к року, я даже порадовался, что мне не нужно будет общаться с этой публикой.
Крым. Форос. Госдача. 1 января 2016 года. Вечер.
После пятнадцати минут российского салюта у меня слегка закололо сердце. Вернувшись за стол, мы взялись за десерт. Стол за время салюта был очищен от крошек и лишних блюд. Теперь нас ожидало филе из груш, тушенное в портвейне, и бананы-фри, политые соусом и ликером «Бэйлис».
На лице Майи уже светилась особым фосфоресцирующим цветом легкая усталость. Взгляд ее стал капризным. Вот-вот – и все ее начнет раздражать.
Я наклонился к ее ушку.
– Пойди, пусть тебе сделают массаж! – прошептал я.
Она натянуто улыбнулась, но во взгляде возникла уже мысль, а не состояние. Она кивнула и, сославшись на мигрень, покинула застолье.
Зельман с женой тоже откланялись. Минут через десять. И остались мы со Львовичем вдвоем. Его взгляд уперся в экран плоского телевизора, висевшего на стене.
– Сейчас новости, – сказал он, взглянув на часы.
– Включай, посмотрим!
Веселая новогодняя заставка канала «Интер» сменилась бегущей строкой новостей. Ведущая в костюме снегурочки с восторгом прошлась репортажами по центральным улицам больших городов. Народ еще праздновал. Некоторые наугад опрошенные журналистами граждане были уверены, что Новый год еще не наступил. Бывает, подумал я. Слава богу, никакой политики в новостях не было. Зато под конец ведущая рассказала о новом чуде. Ее рассказ дополнил репортаж из Успенского собора Печерской лавры, в котором в новогоднюю ночь заслезоточила еще одна икона святого великомученика Владимира. Это чудо привело в собор уже тысячи верующих, да и перед собором возникла хорошо организованная очередь желающих помолиться перед этой иконой, а если получится, то и приложиться к ней. Очередь оператору, видимо, очень понравилась. Ее показывали минуты две, останавливая объектив на сосредоточенных, целеустремленных лицах молодых и пожилых прихожан.
– Похоже, что в Украине чаще происходят православные чудеса, чем католические. На сегодня счет 2:1, – заметил я вслух и оглянулся на сидевшего рядом Львовича.
– Мне это не нравится, – сухо проговорил он.
– Мне тоже не нравится, когда плачут. Особенно большевики!..
Львович обернулся. В его взгляде проскользнуло уважение.
– У нас будет тяжелый год, господин президент, – официальным тоном проговорил он. – У вас особенно…