Рома уселся на сиденье поудобнее.

– Что ты помнишь из детства? – произнеся этот вопрос, Мартынов почувствовал головную боль.

Глава 10

…А еще во дворе была сосна. Такая высокая, что по ней можно было залезть на небо.

– Что еще ты помнишь, Рома? – внимательно выслушав Гула, проронил Мартынов.

– Еще… Еще помню, что плохо мне было, – Рома отвернулся от окна, сжал пятерней руль «девятки» и с силой, словно проверяя люфт, несколько раз крутанул. – Велик был не мой, а того пацана. На сосну я один раз забраться хотел. На город сверху посмотреть. Помню, побили меня за это хорошо. Вот только не припомню, кто.

– А собака во дворе была? – допытывался Мартынов, поймав себя на том, что помнит двор в Ордынском уже как свой, но, сколько ни пытал свою память, никак не мог вспомнить, есть ли там сосна, перебирая руками по которой можно оказаться на небе. – Или еще что-нибудь примечательное?

– Собака… Была собака, – неожиданно ответил Гул. – На цепи. Я так думаю. Потому что в то время во всех дворах собаки были.

Они распрощались у самого подъезда Гулько. Последний отправился к себе, а Андрей Петрович, наскоро перекусив в первой попавшейся забегаловке, отправился на Главпочтамт. Связавшись с Флеммером, который неожиданно оказался гораздо приветливее, чем в прошлый раз, Мартынов сообщил о ходе расследования. Сжав сообщение о своем путешествии до минимума, превратив его в устный рапорт военнослужащего, где все понятно и одновременно ничего толком разобрать невозможно, он почувствовал, как екнуло сердце.

– Мистер Мартенсон, я перевел на ваш счет на Кайманах еще пятьдесят тысяч.

– Это приятная новость, – отреагировал Мартынов. – Однако у меня такое чувство, что вы переживаете за то, что я вышибу из французов десять миллионов и скроюсь. Впрочем, если у вас вторично возникнет желание увеличить мой счет, не скрою, положительных эмоций у меня прибавится.

– Это вы не переживайте, мистер Мартенсон, – усмехнулся Флеммер так, что Андрей даже сквозь мембрану телефона и километры чистой воды увидел два фарфоровых зуба в верхней челюсти вице-президента. – Прибавка к гонорару – это дань уважения вам за то, что вы находитесь в России. Стал бы я увеличивать ваш счет на пятьдесят тысяч, предполагая, что вы позволите себе забрать наши десять миллионов? Вы устали, Мартенсон. Мистер Вайс с несколькими русскими сидит и сгорает от нетерпения оказаться в России. Сходите в вашу иезуитскую баню, выпейте, отдохните. Я хочу, чтобы голова у вас работала так же, как она всегда работает в Вегасе. Кстати, пока вы в России, вы еще никого не убили?

– За сегодня или вообще? – Оторвавшись от трубки, он выглянул за дверь стеклянной кабины.

Когда вернул пластиковую крышку динамика к уху, там продолжался довольный хохоток.

– Значит, все в порядке, – заключил Флеммер. – Тут мистер Вайс спрашивает, не нужна ли вам помощь?

– Скажите мистеру Вайсу, что, если он не выдержит и рванет на рейс «Вегас – Москва», пусть в задницу вставит какую-нибудь заглушку, а рот залепит скотчем. Россия – страна углов и подворотен.

Повесив трубку, Мартынов выбрался из кабины, вышел на улицу и закурил.

Запрыгнув за руль настолько ловко, насколько позволяли восемьдесят пять килограммов веса и сто восемьдесят сантиметров роста, Мартынов опять почувствовал, как екнуло сердце. Он проник в карман пиджака рукой и осторожно, держа за краешек, вытянул листок, вырванный из блокнота. А как в Ордынском насчет роуминга МТС?..

– Да?

– Здравствуйте, девушка. У вас еще остался апельсиновый сок?

– Апельсиновый закончился… Есть виноградный, Андрей…

– Я буду через два часа. Нет, обманул, – подумав о чем-то, сам себя перебил Мартынов. – Через три.

– Ты не обманываешь?..

– Обманываю. Но не сейчас. И не тебя. Через три часа.

Он бросил телефон на сиденье рядом и закрыл лицо руками. В висках застучала кровь, и он почувствовал, как нарастает боль в затылке. Дотянувшись до ящика для вещей, он раскопал среди разной мелочи небольшой пузырек с надписью «Эгилок», вытряхнул на ладонь маленькую таблетку и закинул в рот.

Если бы гипертензия оказалась на том берегу океана рядом с этими уродами, было бы гораздо лучше. Пара глотков минералки, еще пара глотков… Через десять минут так оно и будет.

Двадцать минут назад, проезжая по городу, Андрей Петрович заметил серое четырехэтажное здание и среди мелких закорючек с двуглавым орлом наверху разобрал буквы «Г… У… В… Д…». Понятно, что не райотдел. Слишком много «волг» под знаком «кирпич» и табличкой «Кроме машин ГУВД». В этот момент ему пришла в голову сумасшедшая мысль, реализации которой он до сих пор не мог найти объяснение. Однако выбросить ее из головы уже было невозможно. Отъехав от почтамта, он тут же направил свою машину к тому зданию.

Быстро проанализировав ситуацию, он понял, что, если встанет на общих основаниях в строй машин на стоянке для тех, кто не носит погоны, он ничего не увидит. Усмехнувшись, Мартынов покусал губу и уверенно поставил «девятку» прямо под знак, запрещающий въезд на стоянку, кроме машин ГУВД. Как раз тот случай, когда наглость вознаграждается. За пятнадцать минут дежурный по Управлению выходил на крыльцо трижды, трижды останавливал взгляд на изумрудных «Жигулях», но, сделав, по всей видимости, вывод о том, что так обнаглеть может лишь свой, уходил обратно. А Мартынов сидел и ждал.

Вот вышел подполковник и на ходу вынул из кармана ключи от «Опеля». Маленькая молния в кружке отчетливо блеснула на брелоке. Этому триста долларов вряд ли понадобятся.

Сержант в пилотке… Мартынов тяжело вздохнул и проводил его лоснящиеся на задней части брюки до самого поворота. Этот за триста «зеленых» воробья бы в поле загонял, но толку от него, как от комсомольца на шухере.

Выбирая из десятков людей в форме подходящего человека, Андрей Петрович, как профессиональный фейсмейкер, у входа в кафе отсеивал ненужных лиц и встречал новых.

Вот он. Старший лейтенант с папкой, в отутюженных новых форменных брюках и рубашке. Достаточно молод для того, чтобы совершить необдуманный поступок и достаточно симпатичный для того, чтобы нравиться девчонкам. Кольца на пальце нет, зато есть черные ботинки, купленные в салоне мужской одежды. В Штатах они стоят около пятидесяти долларов, здесь наверняка около сотни.

– Молодой человек!

Старлей остановился как конь, увидевший змею. Расчет Мартынова оказался верен. Человек только что вышел из учреждения, где царит субординация и дисциплина. Такой оклик должен парня мгновенно расслабить и настроить на другую волну.

– Молодой человек, я могу отнять у вас две минуты?

Парень бросил взгляд на знак и медленно двинулся в сторону Мартынова.

– Нет-нет, на знак не обращайте внимания. Я не «кроме». Я журналист из Питера.

В руке милиционера образовалась тонкая пластиковая визитка с надписью «Северная звезда».