– Николай Ефремович, есть проблема, которую мне нужно решить в течение этого дня.
– Говори, Рома. Если только не нужно оживить кого-то из почивших в ДТП, то проблемы не существует уже сейчас.
– Все не так просто, Николай Ефремович, – предупредил Метлицкий.
– Тогда тоже было не просто…
– Мне нужно знать, если, конечно, это имело место, через какой КПП проезжал гражданин с американским паспортом на имя Эндрю Мартенсон на изумрудной «девятке». Направление – из Новосибирска. Период – с двадцать первого по двадцать шестое июля.
Уточнив, заканчивается ли на этом просьба, замначальника ГИБДД пообещал сделать все от него возможное. И слово сдержал. В тот момент, когда Метлицкий дожевывал последний бутерброд и поглядывал на часы в ожидании окончании обеда, на его столе зазвонил телефон.
– Рома, Эндрю Мартенсон дважды засветился на КПП Ордынское на въезде в поселок. Наши сотрудники проверяли его документы в ночь с двадцать третьего на двадцать четвертое и в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое.
– А время? – тут же спросил убоповец.
Некоторое время для замначальника ГИБДД ушло на изучение записей на листе бумаги. Не больше десяти секунд.
– Около часа ночи и около двенадцати ночи соответственно.
– Он по Ордынской трассе ехал или сворачивал в поселок? – еще раз уточнил Рома.
– Он сворачивал.
Попрощавшись, Метлицкий даже не стал класть трубку на рычаги. Полистав тот же ежедневник, он нашел номер телефона дежурной части Ордынского РОВД. Ответили быстро, но, как и принято на периферии, голос дежурного звучал лениво и уверенно. Вскоре представившийся капитан понял, что ситуация меняется.
– Начальник отдела по борьбе с бандитизмом УБОП города Новосибирска майор Метлицкий. Скажите, были ли зарегистрированы в вашей книге учета преступлений или журнале учета происшествий какие-либо события ночью двадцать четвертого и двадцать пятого?
– Пьяный ассенизатор Дучак на «ЗиЛе» в фонарный столб въехал…
Рома слышал в трубке шорох переворачиваемых страниц.
– Пахло на месте происшествия, конечно, невыносимо, да? – поддержал он разговор.
– Не, он кабиной врезался, – не понял майора дежурный.
– Послушайте, капитан, когда я представлялся, вы что, трубку вверх ногами держали? Меня может интересовать слепой ассенизатор на говновозке?
– Вот если… – помялся, боясь снова расстроить городского майора, дежурный.
– Говорите, говорите, – успокоил его Метлицкий.
– Двадцать четвертого в половине третьего ночи на проспекте Революции патрулем был обнаружен гражданин с телесными повреждениями. Он был без сознания, и ребята отвезли его в больницу. Наутро приехали для отбора объяснений, а врачи сказали, что тот сбежал.
– Как фамилия гражданина? – помолчав, бросил Метлицкий.
– При нем документов не было, а сбежал он сразу, едва пришел в себя.
– А еще интересно, – Рома пригладил на затылке волосы, – что это за повреждения телесные, при которых поступивший в больницу в половине третьего ночи в коме, а в семь утра на своих двоих убегает? В больницах, капитан, на всякий случай, процедуры в семь утра начинаются.
В журнале было написано, что у поступившего в городскую больницу перелом костей носа и огромная гематома на правой височной области.
– Судя по всему, на боксера нарвался, – пояснил, оправившись от первого испуга разговора, дежурный. – Затяжной нокаут. А я думал, что эра боксеров в Ордынском миновала в семьдесят восьмом…
– Какая эра? – нахмурился, опять сетуя на бестолковость собеседника, Метлицкий.
– Мальковская, – пояснил дежурный. – У нас, в Ордынском, Витя Мальков жил. Чемпион мира. Я еще помню те времена, в десятом классе с уроков сбегал, чтобы по телевизору чемпионат Европы посмотреть. Это тогда последний чемпионат был, когда Мальков выступал. А потом трагедия случилась, у него жену убили, а сына в детский дом определили.
– Зачем в детский дом? – машинально спросил Метлицкий, у которого уже давно повлажнели ладони и застучало сердце.
– Мальков, говорят, нашел тех преступников, жену его убивших, вину его на суде доказали, а потом… В общем, расстреляли его, говорят. Эту историю в Ордынском все знают, стар и млад.
Он еще что-то рассказывал, но Рома его уже не слушал. Он стоял у зеркала, держал трубку в левой, опущенной руке, а правой прикасался к своему виску. Два, профессионально поставленных, удара, заставивших безымянного гражданина вырубиться на несколько часов. Сильную гематому на правой стороне лица соперника может поставить либо боксер, у которого в одинаковой степени поставлен удар с обеих рук, либо левша. Есть еще один вариант. Били двое. Но двое бьют не так. В этом случае, помимо головы, у жертвы посягательств ломаются от ударов ног ребра, на затылке образуются ссадины, на ногах – синяки. Одним словом, если уж двое начали бить, то закончить это дело нужно по-человечески, по-нашему. Поэтому сомнительно, чтобы двое ударили по разу и успокоились.
Наконец пришел момент, когда Метлицкий, поняв все, положил на телефон продолжающую говорить трубку.
Несколько дней назад в его кабинете сидел человек, боксер, подписывающий протокол допроса левой рукой. Три дня назад здесь был Андрей Петрович Мартынов, чье имя стало уже притчей во языцех, бывший боксер. И Метлицкий в очередной раз изумился, как некоторые люди ловко орудуют ручкой, держа ее в левой руке. Потом Мартынов уезжает, а в ордынскую больницу, спустя четыре с половиной часа, поступает избитый неизвестным лицом гражданин, также пожелавший остаться неизвестным. И это происходит через полтора часа после того, как в Ордынск приехал Андрей Мартынов, он же – Эндрю Мартенсон. Не слишком ли много совпадений для одного турне из-за океана?
Итак, семьдесят восьмой год. Дело об убийстве некой женщины. Мальковой – если верить этому болтливому дежурному из Ордынского. И где у нас может храниться это дело? Конечно, в прокуратуре, потому что пока в России еще не создан никакой другой орган, расследующий подобные преступления. Заодно неплохо было бы почитать архивное дело о приговоре самого Виктора Малькова.
Через три часа поисков и нервотрепок Роману Алексеевичу Метлицкому поступит двойная информация по одному направлению его догадок. Во-первых, он будет знать о подробностях убийства Мальковой и убийствах, совершенных ее мужем на почве кровной вражды, во-вторых, он поймет, что тремя часами раньше этими же самыми делами интересовался сотрудник ГУВД. Через час Рома будет знать и его фамилию. Но он опоздает на четверть часа. Старший лейтенант милиции Гера Моисеев «расколется» в его кабинете спустя ровно пятнадцать минут после того, как передаст по телефону всю добытую в прокуратуре и архиве информацию щедрому журналисту из «Северного сияния».
Но это произойдет только через три часа. А пока Андрей и Маша, въехав в город, вели себя так, словно прибыли не по делам, а развлечься. И первым таким местом стал Луна-парк на левом берегу Оби.