– А про деньги сказала?
– Нет, не сказала. Я спросил, а она заявила, что не было такого…
– У вас имелся номер ее домашнего телефона?
– Да. У нас же интимные отношения были. И я у нее в гостях бывал, пока ее придурок муж не наехал. Я ему, конечно, вломил, но судьбу больше испытывать не стал…
– Значит, вы знали номер ее домашнего телефона, позвонили ей, и она вам все рассказала?
– Да.
– Но в тот день, когда погиб ее бывший муж, к ней на домашний телефон звонили с телефона ее родителей.
– Так я и не говорю, что на домашний телефон ей звонил. Я на мобильный звонил.
– Да, ей звонили на мобильник в тот день, но не вы. А через два часа после того, как погиб Верховцев, ее телефон перестал принимать звонки. Она отключила его и выбросила, чтобы ее не смогли засечь по телефону… Опять у вас не сходится, Максим Олегович. Может, я вам подскажу, как было дело?.. Не звонили вы Асе Верховцевой, вы отправились к ней домой, это было во вторник, двадцать четвертого мая, в районе четырнадцати часов. Вы подъехали к ее дому, увидели, как она укладывает в машину свои вещи. А вещей у нее было много – два чемодана, две сумки, коробка. И там ведь не только одежда была, но еще и деньги. Полина вам говорила про пятьсот тысяч, но там, возможно, были все четыре миллиона или что-то около того. Вы не вышли к Асе, не стали ей звонить, вы просто поехали за ней. Поехали, догнали, спросили, что произошло, и она вам все рассказала. И про то, что Сошникова убили, и про то, что Верховцева больше нет. Это она поделилась с вами соображениями насчет татуировок. Я думаю, она раскусила значение одной из них, там, где крест над могилой. Там, где лежали деньги. А вам нужны были еще и бриллианты, потому вас и заинтересовала татуировка с танком. Так заинтересовала, что вы отравились в морг.
– У вас богатая фантазия, – нервно усмехнулся Павельев.
– Да, мне говорили. Зажмешь человека в угол, и сразу начинается писк, у вас богатая фантазия, у вас больное воображение.
– И воображение у вас больное.
– Может, и больное, но поверьте, оно основывается на фактах. Камера наблюдения на выезде из Битово зафиксировала машину, на которой Верховцева покидала город двадцать четвертого мая. Угадайте, какую еще машину она зафиксировала в тот момент?
– Я гаданиями не занимаюсь, – в предчувствии подвоха кисло усмехнулся Павельев. – Не мой, знаете ли, профиль.
– Хорошо, я вам подскажу. За ней шла ваша машина. Вы, Максим Евгеньевич, ехали за ней.
– Может, и ехал. Но не знал, что впереди ее машина… Хотите сказать, что не верите в случайность?
– В данном случае, нет.
– А я верю. Я два года назад по Садовому кольцу ехал. Машин масса была. Вдруг в зад ко мне кто-то въезжает. Вы думаете, кто это был? А это врезалась в меня моя законная супруга. Причем совершенно случайно. Она даже не поняла, что это была моя машина. Бровки решила немного на ходу подправить… Так что случайностями меня не удивишь.
– Не знаю. Возможно, ваша жена следила за вами. А вы следили за Верховцевой.
Павельев напряженно думал, ожесточенно массируя пальцами надбровья:
– Я не следил за ней. Я просто ехал. Но за контрольным постом увидел ее машину, она остановилась у заправки, я подъехал к ней…
– На какой заправке?
– Первой от Битово. Или второй. Да я уже не помню… Она встала на заправку, и я встал. Подошел к Асе, она испугалась. Хотела уехать, а куда? Впереди машина, сзади машина. Я ее про Сошникова спросил, а она сказала, что его Толик убил. Как в бреду говорила, лицо красное, в глазах ужас. А тут машина впереди отъехала, она как рванет за ней… Ну, я преследовать ее не стал. Зачем?
– И все-таки, какая это заправка была? – усмехнулся Круча. Он видел, что Павельев сочиняет на ходу.
– Красная с белым… «Лукойл». Могу даже показать, где мы стояли…
Павельев заулыбался. Он понял, что эту его ложь изобличить невозможно. Если заправка была оборудована системой видеонаблюдения, то записи от двадцать четвертого мая давно уже не существует. Сотрудники заправки скажут, что не видели, как Павельев разговаривает с Верховцевой, как та в панике уезжает от него, но так ведь они же и не обязаны все замечать и запоминать. Отрицание события еще не значит, что его не было вовсе.
– Значит, уехала от вас Верховцева.
– Да, уехала.
– И бесследно пропала.
– Я здесь при чем? – Павельев нарочно смотрел Круче в глаза, хотел показать, что ему нечего скрывать, но слишком уж напрягался он, пытаясь удержать на нем взгляд.
– А вы ни при чем?
– Нет, она уехала, и с концами.
– А куда едет, не сказала?
– Да нет, не говорила.
Увы, но у полковника Кручи больше не было козырей, чтобы испортить Павельеву его бездарную игру. Бизнесмен врал, изворачивался, наврал о заправке и разговоре с Асей, которая затем удрала от него. Но попробуй, докажи, что это было не так.
– Я не знаю, куда делась Ася.
– А почему вы ее не догнали? Ведь у вас же более мощная машина, чем у нее. Да и машину вы наверняка водите лучше.
– Я решил, что не надо устраивать гонки на дороге, опасно это.
– И что, вы так просто смотрели, как она увозит деньги вашего брата?
– Знаете, о деньгах я как-то не подумал, – снова соврал Павельев. И немного подумав, добавил: – А если бы я о них тогда подумал, все равно позволил бы ей уйти. Это проклятые деньги!
– Ну да, а за проклятыми алмазами вы полезли в танк! – съязвил Круча.
– Это совсем другое, – стушевался Павельев. – И вообще, я устал от вас, товарищ полковник. Давите вы на меня, и мне это очень не нравится. Поэтому я требую адвоката.
– Зачем вам адвокат? Сейчас вас допросит следователь, вы расскажете ему про ваш бзик, который затащил вас в танк, вы подпишете протокол, и, скорее всего, на сегодня ваше общение с правосудием закончится. Не думаю, что следователь оставит вас под стражей. С вас возьмут подписку о невыезде, и можете ехать… Это уже вам решать, к кому ехать, к жене или любовнице. Только вот за границу вам выезжать пока не рекомендую. Если есть какие-то на это планы, то советую воздержаться…
Круча прекрасно понимал, что за решеткой Павельева не удержать. Вряд ли суд вынесет решение о заключении его под стражу. Да и не стоит его изолировать от общества. Павельев сейчас горяченький, поэтому, оказавшись на свободе, он может наделать глупостей. На это и расчет…
Пузатый пластиковый чемодан с громыхающим гулом проехался по ржавой поверхности длинного железного стола. Кривоносый амбал рассчитывал на эффект, но не рассчитал свои силы. Чемодан с деньгами должен был остановиться на краю стола, но он продолжил путь и, на мгновение встав под прямым углом, упал под ноги высокому, худощавому парню в кожаном плаще. Четыре миллиона долларов, сорок килограммов веса обрушились на ступню, защищенную тонкой крокодиловой кожей.