Куда спрятать Лизавету? Этот вопрос маячил перед майором всю дорогу, пока они с Тюлькиным и девушкой отрывались под прикрытием "быков" Базуля от неизвестных преследователей. Теперь она и впрямь была "избранной" – так же, как и он со старлеем; их выбрали в качестве живой мишени…
Решение пришло уже в черте города. Заметив, что за ним идет, как привязанная на невидимом канате, машина Балагулы, он, не долго думая, направился на базу городского ОМОНа. Наказав Тюлькину подождать за забором, пока помощник "положенца" не уберется восвояси, а затем отогнать "запорожца" в гараж, Клевахин вместе с девушкой подсел в микроавтобус с выездной группой омоновцев, который довез их до стоянки такси. Оттуда майор доехал до автобазы, расположенной на окраине города, где уговорил разбитного водилу грузового ЗИЛа подбросить его к дачам.
Он знал, что кому-кому, а Бочкину доверять можно. Тем более, что участковый понятия не имел о Джангирове и его компании. Кроме того, дачный поселок был очень удобным местом с точки зрения конспирации. Зимой там почти никто не появлялся, и только немногочисленные чудаки потихоньку коптили небо своими "буржуйками", охраняя погреба с запасами солений и овощами, а также наслаждаясь тишиной и одиночеством, невозможными в городских условиях. Все они жили уединенно, никто друг к другу в гости не ходил и не страдал нездоровым любопытством, потому новое лицо в этом дачном "Эдеме" могло совершенно не бояться пристального внимания к своей персоне и назойливого вторжения в личную жизнь…
– Где я?
Задумавшийся Клевахин от неожиданности вздрогнул и резко обернулся. Лизавета сидела на краю дивана и по-детски терла кулачками все еще сонные, а потому незрячие глаза.
– На вилле в Ницце, – пошутил майор.
– Это… вы? – девушка поторопилась прикрыть голые ноги.
– Нет, перед тобою мой двойник. В принципе я мент, но сейчас замаскировался поваром.
– Вы умеете готовить? – любопытство в голосе девушки было смешано с удивлением.
– Холостяк во имя личной свободы готов на любые подвиги. Я еще могу стирать, пылесосить ковры и мыть посуду… раз в неделю. И то только потому, что она уже в мойке не помещается.
– Пахнет изумительно… – Лизавета, накинув на плечи одеяло, подошла к камину, где на специальной подставке стояла большая чугунная сковорода. – Что это? – с удивлением спросила она, указывая восхитительно изящным пальчиком на скворчащую бурую массу.
– Сие блюдо называется "Завтрак одинокого опера". Рецепт не продается, а если да, то только за большие деньги. Садись за стол, будем пробовать.
Девушка невольно улыбнулась, поддавшись веселому настроению Клевахина. При виде ее миловидного личика у него с головы моментально выветрились все служебные проблемы, и жизнь вдруг стала восхитительно светлой и содержательной.
Пока Елизавета умывалась и приводила в порядок волосы, майор разложил по тарелкам свою оригинальную стряпню и заварил чай.
– Вот только у нас хлеба, увы, нет. Так что будем блюсти фигуру. Ну, как мой "деликатес"?
– М-м… Здорово… – Девушка наворачивала еду с завидной скоростью. – Я так проголодалась… А и впрямь, что это такое?
– Сказать честно или как?
– Лучше говорите правду. Я ваш секрет никому не открою. Клянусь.
– Верю. Здесь всего понемногу – что я тут сумел найти: картошка, банка кильки в томатном соусе, кетчуп, засоленный укроп, подсолнечное масло и лук.
– Да-а, вот это изобретение… – Лизавета покончила со своей порцией и бросила взгляд на сковороду. – А… можно еще?
– Конечно. Вкусно?
– Очень. В жизни ничего подобного есть не приходилось.
– И вряд ли придется – теперь здесь шаром покати. Кроме солений – в погребе есть огурцы и грузди. Но грибы с утра, да еще без соответствующего сопровождения… – это варварство.
– Вы много пьете?
– Если хороший продукт да еще на дармовщину – до положения риз. Ладно, ладно, я шучу. Скорее не пью – выпиваю. Чтобы крыша окончательно не съехала. При нынешней жизни и с моей профессией не то что к спиртному пристрастишься – волком завоешь.
При последних словах майора лицо девушки вдруг посерьезнело и поскучнело; она мгновенно вся скукожилась, будто влезла, как улитка, в свою черепашку.
– А теперь слушай меня, Елизавета… – Клевахин тоже посуровел и прогнал улыбку с лица. – Придется тебе пожить какое-то время здесь. Наружу особо не высовывайся, едой я тебя обеспечу. Дров хватит до весны, так что не замерзнешь. И прошу тебя – не убегай. Иначе нас вычислят моментально. Ты уже знаешь, какие серьезные люди идут по твоему следу. Они убьют и тебя, и меня, и Тюлькина. Не знаю, как ты, а мне еще хочется немного пожить. Не подведи. Договорились?
– Договорились… – словно эхо откликнулась Лизавета.
– Оставляю тебе сотовый телефон и перечень номеров, по которым можно звонить, чтобы оставить мне сообщение. Если… – майор запнулся, подыскивая нужные слова. – Если я не выйду на связь с тобой в течении пяти дней, свяжись с этим человеком, – он нашел на листке нужную фамилию и ткнул в нее пальцем. – Он тебе поможет. Ему можно верить как мне. И еще – это дача моего приятеля, участкового Бочкина. Он хороший, порядочный парень, что, в общем-то, большая редкость в нашей системе. Но рассказывать ему о твоих проблемах не стоит. Я почему его вспомнил – первое время он будет работать у тебя снабженцем. Я уверен, что за мной станут следить, а потому не хочу притащить за собой "хвост".
– Но он может поинтересоваться кто я вам…
– Дельное замечание, – Клевахин задумался. – Ты сказки любишь?
– В детстве любила.
– Есть предложение придумать сказочную историю в стиле Андерсена. Поможешь?
– Ну, не знаю… – девушка вдруг зарделась и опустила глаза.
– Вот-вот, вижу, что ты уже начала кое-что понимать, – не без смущения улыбнулся майор. – Например – как вариант – я положил на тебя глаз (можно даже сказать, что влюбился и не без взаимности), но твои родители категорически против наших отношений, грозящих перерасти в нечто большее… скажем, мы хотим пожениться. Причина резкой конфронтации налицо – я несколько староват для столь юной особы…
– Я бы так не сказала…
– Да? – Клевахин сделал вид, что принял слова девушки, как удачную шутку. – Спасибо, Лизавета. Первый раз в жизни слышу комплимент в свой адрес… Так вот, мы решили, пока все утрясется, поиграть с твоими родителями в прятки. А для того, чтобы не было неприятностей у меня на работе, ты якобы написала им письмо, где в горестных стенаниях на их бессердечие объявила о своем намерении уехать из города куда глаза глядят… для поправки душевного здоровья. Конечно, эта сомнительная историйка шита белыми нитками, но для Бочкина сойдет. Пусть себе гадает, что у меня на уме. Главное, в чем я абсолютно уверен – свой язык он умеет держать на привязи. Кроме того, я настоятельно попрошу, чтобы он тебе не докучал. Ну как тебе моя сказка? Сойдет? Не возражаешь?