– Да.
– Можешь ли ты отыскать его по нашей просьбе?
– Чтобы вы смогли уничтожить его?
– Судьба его не должна волновать тебя, Орион, – отвечала Гера. – Я знаю, как он обращался с тобой, и не сомневаюсь, что ты будешь рад увидеть последние мгновения его жизни.
– Можешь ли ты оживить Афину? – поинтересовался я.
Она опустила глаза, отодвинулась от меня. Остальные тоже выглядели смущенными, даже Зевс.
– Мы собрались здесь не из-за нее, – отрезал рыжеволосый. – Мы разыскиваем Аполлона.
К в тот же миг мой язык опередил мой ум:
– Я отведу вас к Золотому лишь после того, как он оживит Афину.
– Никто не сумеет оживить ее, – взорвалась Гера.
Все в ярости уставились на нее.
Я ответил:
– Тогда… Я отдам его только после того, как удостоверюсь, что он не смог ее оживить.
Со зловещей улыбкой Гермес спросил:
– А как мы узнаем, что тебе можно доверять?
Я пожал плечами:
– Вы всегда можете разыскать меня. И если убедитесь, что я нарушаю условия нашей сделки, поступайте со мной, как сочтете нужным. Если Афину нельзя оживить, мне незачем жить.
В глазах Зевса мелькнуло искреннее сочувствие. Но Гера презрительно фыркнула:
– А что будет с твоей нынешней любовью, с прекрасной Еленой?!
– Она любит меня не больше, чем я ее, – отвечал я. – До тех пор, пока мы полезны друг другу.
Зевс пригладил бороду:
– Значит, ты выдашь нам Аполлона, когда убедишься в том, что он не сможет оживить Афину?
– Да.
– Мы не можем настолько доверять жалкой твари, – презрительно сказала Гера. – Это безумие! И чем больше мы ожидаем, тем сильнее опасность, которую…
– Тише, – попросил Зевс негромко, и богиня умолкла на полуслове.
Посмотрев на меня своими серыми глазами, он произнес:
– Я верю тебе, Орион. Участь континуума зависит от тебя. Если ты предашь нас, погибнем не только мы, но и вся вселенная… Все пространство и время, в котором мы существуем.
– И вы позволите Аполлону сыграть до конца свою игру в Иерихоне? – Глаза Ареса недоверчиво раскрылись. – Вы собираетесь потакать его безумию?
– Я собираюсь доверять Ориону, – ответил Зевс, – некоторое время.
Остальные трое заговорили разом, но я не расслышал о чем. Зевс улыбнулся, кивнул, а потом шевельнул пальцами. И я снова оказался в полной тьме… В конце хода, под основанием главной стены Иерихона. Я стоял там трепеща, но недолго. Конец близился. Я знал это. Быть может, творцы и не могли обнаружить Аполлона, но до меня-то им добраться легко. И едва наши дороги пересекутся, они узнают об этом и схватят Золотого… И убьют мятежного бога прежде, чем он сумеет оживить богиню, которую я любил. Они не дадут мне возможности попытаться спасти ее. Я заставил себя успокоиться. Ситуация сложилась настолько дикая, что оставалось только смеяться. Я мечтал погубить Золотого, они тоже стремились уничтожить его. Но отныне я должен защищать его, во всяком случае, до тех пор, пока он не попробует оживить Афину.
Едва ли мне удастся сделать это… И чем больше я думал, тем больше сомневался в том, что он способен вернуть мне любимую.
И все же… Золотой бог мудр и могуществен, он знал, как избежать нападения сородичей. Они не сумели отыскать его, хотя знали, что он здесь – у Иерихона. Они боялись Аполлона. Быть может, он действительно сильнее остальных? И пока боги пытались обнаружить его и уничтожить, он в свой черед прикидывал, как расправиться с ними. А я попал между двух огней!
Слабый звук привел меня в чувство – гнусавый вой коровьих рогов! Я увидел, что утренний свет уже протянул серые пальцы в подкоп. Иешуа вновь вывел свою процессию. Настало время нанести смертельный удар Иерихону. Я высек кресалом огонь, поджег факел, а потом сунул его под груду сухих веток у подножия стены. Голые сучья мгновенно вспыхнули. Я сразу понял, что медлить не следует, и нырнул под низкую кровлю туннеля. Жар обжигал мою спину, и я уже опасался, что огонь воспламенит бревна, поддерживавшие стены подкопа, и тогда кровля рухнет и погребет меня под обломками. Я полз на животе гораздо медленнее, чем мне бы хотелось, и невольно вспоминал предыдущие жизни и смерти. Где только я не погибал! И в лаве извергавшегося вулкана, и в ослепительном вихре вспышки ядерного реактора.
Дым заставил меня закашляться. Я закрыл глаза и ужом скользил вперед, подгоняемый жгучим пламенем, к свежему воздуху.
Вдруг сильные ладони схватили мои кулаки… Я ощутил, что меня волокут по каменистой почве. Открыв глаза, я увидел Лукку. Ругаясь, он вытаскивал меня к свету и спасению.
Мы встали, окруженные воинами-хеттами, готовыми к битве.
– Ну как, получается? – спросил я Лукку.
Он мрачно улыбнулся:
– Взгляни сам.
Вместе мы вышли из шатра посмотреть на город. Тонкие струйки дыма поднимались от основания стены, темнея на глазах. Дым сгущался.
– Должно быть, загорелись крепежные бревна, – предположил Лукка.
Вдали за изгибом стены израильтяне дули в рога, били в барабаны, звенели кимвалами. Они возносили хвалу своему богу, а люди Иерихона стояли на стене, которой суждено было рухнуть, и наблюдали за представлением, отпуская насмешливые замечания и хохоча.
Я взглянул на шатры израильтян. Там торопливо выстраивались воины, по-разному одетые и вооруженные. Редко на ком можно было увидеть панцирь, но каждый держал в руках нечто вроде щита и либо меч, либо копье. Они приготовились к битве.
Когда процессия обогнула стену, Иешуа приказал своим людям выступать. Я увидел, что их несколько тысяч: в бой шли все – от юных до седобородых. Они следовали за священниками, но держались от стены намного дальше – на расстоянии, превышавшем полет стрелы.
Жрецы дошли до того места, где от основания стены поднимался дым, и повернули назад в свой лагерь. Воины остались там, словно ожидая, что стена вот-вот падет к их ногам.
Так и случилось.
Когда армия израильтян приблизилась к городу, дым повалил чернее и гуще, я услышал стон, словно бы какое-то чудище заворочалось под землей и теперь пыталось вырваться наружу. Люди на стене жестикулировали. Я слышал их полные ужаса вопли. И вдруг со страшным грохотом часть стены осела и рассыпалась. Облако серо-красной пыли, поглотив дым, покатилось по равнине навстречу нам.
Одинокая труба запела ясным голосом, заглушая утихающий грохот и крики в городе. С воплем, сотрясшим землю, войско израильтян не разбирая дороги ринулось в брешь в стене Иерихона.
Полдня я удерживал возле себя Лукку и его отряд, не желая рисковать ими в бою. Свою работу мы сделали, а битва – дело израильтян.