– Что поделаешь? Баловень судьбы. Образованный франт, богатый сын богатых родителей. Его отец, Хьюстон Кин, – большая шишка в нашем городе, крупный воротила. Ему принадлежит огромное количество автосалонов, и многие из них он рекламирует в нашей газете: заказывает целую кучу рекламы. Не могут же издатели уволить сынка такого хлебного клиента. – На секунду она задумалась. – Ладно, час поздний, и у меня уже крыша едет. Забудьте об этом разговоре.
– Договорились, не волнуйтесь. Но, может быть, скажете все-таки, над чем он сейчас работает?
– Ну ладно. Почему бы не сказать? У него два сюжета: об одном я рассказать не могу, его нам подарил другой журналист, который сам не захотел этим заниматься, – одна женщина с местного телевидения. Ее амплуа – это открытия супермаркетов и визиты важных особ, вот она и передала сюжет ему. Какая-то забавная история, которая приключилась в трейлерном парке неподалеку от Джексонвилла. Но этот сюжет возник уже после того, как Кин уехал в Джексонвилл. Все, больше ничего не скажу.
– А второй сюжет?
– Представьте себе, – сказала она таким тоном, будто мы были закадычные приятели, – домашние животные. У вас там неподалеку начались массовые пропажи собак и кошек, и он отправился выяснять, что происходит. Подумать только: домашние животные! Настоящее серьезное журналистское расследование. Он уже три недели работает над этим сюжетом и до сих пор не прислал ни одного абзаца. По-моему, он напрашивается на увольнение. Не понимаю этого парня.
Зато я его понял. Я понял его очень легко, потому что это и было то самое недостающее звено: картина начала проясняться. Не до конца, конечно, но все-таки это был несомненный прогресс.
Я больше не хотел терять ни секунды. Я сбежал вниз по лестнице и кинулся к Читре, которая по-прежнему стояла возле бассейна и болтала с друзьями. Она вся так и светилась счастьем, как будто никакого инцидента с Ронни Нилом не было и в помине. Мне это не понравилось: уж лучше бы она боялась.
Я взял Читру за руку, сказал:
– Идем, – и потащил ее за собой. – Нам нужно спешить.
Мы подошли к стойке регистрации.
– Нам нужен номер, – сказал я Самину, который был явно обеспокоен тем, что я по-прежнему не отхожу от Читры.
– Да, сейчас, – пробормотал он.
– Самин, мне нужно, чтобы этот номер был на другом конце здания – в том крыле, которое выходит на парковку. Как можно дальше от ребят из «Пути к просвещению».
Я достал кошелек, извлек оттуда три двадцатидолларовые купюры и положил их на стойку. Это была половина всех моих наличных денег, и я очень надеялся, что не пожалею о том, что остался без них.
– Но это секрет, понимаете, сэр? У нас в группе есть один человек, который сегодня вечером пытался напасть на эту юную леди, поэтому я хочу ее спрятать от него.
Выражение лица Самина тут же изменилось. Он пододвинул деньги обратно ко мне и мягко сказал:
– Не нужно давать мне взятку, чтобы я помог вам в хорошем деле. Ты очень славный мальчик. Ты молодец, что помогаешь ей.
Я так и вспыхнул, поскольку сам не чувствовал себя таким уж славным мальчиком.
– Спасибо.
Я схватил ключ, и мы с Читой, держась за руки, чуть ли не бегом бросились в дальнее крыло мотеля. Я зашел в номер и втянул за собой Читру, а затем тихонько прикрыл за собой дверь, словно боясь кого-то потревожить.
– Тут какая-то интрига, – сказала Читра.
Она включила свет и стала озираться по сторонам, словно эта комната чем-то отличалась от той, где она провела прошлую ночь и где, как я внезапно понял, остались все ее вещи.
Я снова взял ее за руку и стремительно поцеловал в губы.
– Послушай, Читра. Тут столько всего происходит, что у меня просто нет времени тебе объяснять. Я сейчас должен уйти, и это немного опасно. Пожалуйста, запрись и не открывай никому, кроме меня. И если ко времени утреннего собрания я не вернусь – пожалуйста, не дожидайся, пока за тобой придут. Вызывай такси и уезжай. Отправляйся на автобусную станцию, а оттуда прямиком домой.
– Да в чем же дело? Не может же быть, чтобы Ронни Нил был так опасен!
Я покачал головой:
– Ронни Нил здесь ни при чем. По крайней мере, в том смысле, о котором ты думаешь. По-моему, весь «Путь к просвещению» – только прикрытие для чего-то другого. Пока я не знаю точно, для чего, но это явно связано с наркотиками. И в эту игру вовлечены очень влиятельные люди. Уже есть пострадавшие. Никому из книготорговцев нельзя доверять, особенно Игроку. Может быть, Бобби относительно чист, но я в этом не уверен.
– Ты это все серьезно?
Я кивнул:
– К сожалению, да.
– Можно я пойду с тобой? – попросила она.
Я усмехнулся – бессмысленное сотрясение воздуха.
– Послушай, Читра, ведь мы не в кино. Я и сам не очень понимаю, что делаю. И я не хочу таскать тебя с собой, чтобы ты наблюдала, как я пытаюсь во всем разобраться. Я хочу, чтобы ты была в безопасности, – поверь, это лучший способ помочь мне.
Читра кивнула:
– Хорошо.
– Повторяю, пожалуйста, не надо дожидаться, пока они придут за тобой. Если завтра к девяти я не вернусь – вызывай такси и уезжай.
– Ладно.
– И оставь мне свой домашний телефон, – попросил я. – Если буду жив, обязательно позвоню.
Итак, журналист ушел в полной уверенности, что вся история яйца выеденного не стоит. Сперва он упирался, но пара сотен долларов его окончательно убедила. Игрок знал этих ребят как облупленных. Они корчат из себя благородных и сильных, а на самом деле ничем не лучше всех остальных.
И вот в номере остались только он и Б.Б. Игрок плеснул в пластиковый стакан немного водки «Сигрем» и вытянул из ведра со льдом пакет апельсинового сока. Маленькие ледяные диски рассыпались по коричневому ковру, и Игрок, перемешивая сок с водкой, лениво пнул их ногой под комод.
– Будешь? – спросил он Б.Б., зная, что тот наверняка откажется. Б.Б. никогда не пил ничего, кроме своего навороченного дерьмового вина, а уж до «отвертки» никогда бы не опустился.
И действительно, Б.Б. покачал головой:
– Не-а.
– Нам нужно кое-что обсудить, – сказал Игрок. – Несколько важных вопросов, я бы сказал, стратегического значения. Такие вещи лучше обсуждать с выпивкой. Давай, может, закажем тебе вина – посидим и спокойно все обмозгуем?
– Нет, спасибо, не надо.
Господи, да что же с этим парнем творится? На них только что свалилась очередная бомба, а он сидит себе как полудурок, и даже в ус не дует. В «отвертке» оказалось слишком много водки, но Игрок все равно осушил стакан до дна. Какого дьявола! Он присел на край кровати и взглянул на Б.Б.: