— Аким! Ты оправдаться можешь? — строго спросил Тимофей. — Ведь мертвое тело только тому могло понадобиться, кто знал про деревянную грамоту!
Ответа не было.
— Голубчики мои! Доброхоты мои! — выкрикивал Трещала. — Да ведь вы мне его с головой выдали! Век за вас Бога молить стану!
— Успеешь помолиться! — отмахнулся от него Тимофей. — Ты бы лучше с дедовым наследством нас не путал!
— Да вот те крест — нет у меня никакой грамоты! Хоть весь дом обыскать — нет!
Трещала перекрестился, выдернул из-за пазухи гайтан с крестом и поцеловал, а конюхи переглянулись — и точно ведь, обыскали — нет!
Неожиданно Одинец вскочил и бросился к двери.
Горница была невелика, весу в Одинце столько, что он бы эту дверь с косяком вместе вынес, и он сам это прекрасно знал. Тихого Семейку же, стоявшего у косяка, боец просто не принял в расчет — таких он одной левой десяток мог уложить играючи.
Но Семейка, посторонясь, мгновенно оказался у Одинца за спиной, ухватил двумя руками его правую и завернул назад, добравшись одновременно сильными пальцами сквозь рукав до локтя. Здоровый мужик, взревев, рухнул на колени.
— Учись, свет, пока я жив, — сказал Семейка Даниле, удерживая Одинца без особой натуги. — Не одни кулаки-то дело решают.
— Пусти его, — велел Тимофей. — Не позорь мужика. Впредь умнее будет.
Одинец встал.
— Ну, что привязались?! Ничего я не знаю! Никаких девок не перекупал! Вот те крест! — Одинец перекрестился на образа. — Сдохнуть мне, коли я с Рождества хоть с одной чужой девкой словом обменялся!
Тимофей с Данилой переглянулись.
— Но ведь девка наша к тебе на двор приходила? Ее ни с кем не спутаешь — она ростом выше тебя самого! — напомнил Данила.
— Да что я — на девок глядеть стану? У меня дома три, женка нарожала да и сама не рада! Не знаешь, куда от ихнего гомона и сбежать!
— Может, твой Сопля с ней дело имел и ее перекупил? — догадался Богдаш.
— Кабы он на дело деньги потратил — мне бы сказал! Мы деньгам счет ведем, чтобы после Масленицы по-честному делиться!
— Так с чего бы нашей девке нам врать, будто тело к тебе на двор привезли, а выкрадено для каких-то неведомых скоморохов? Мы ее знаем, она и сама со скоморохами дружбу водит! Твоего Томилу уж точно знает — он в ватаге у Настасьи-гудошницы, а Настасья ей подружка! — воскликнул Данила.
— Так, может, это Настасья нам всем врет? — перебил Тимофей. — Настасья-то скоморохов покрывает! И она Авдотьицу перекупила!
— Да ее в те поры и на Москве не было! — вступился за куму Данила.
— Так кто ж ее, стерву, перекупил? — задал разумный вопрос Богдаш.
— И еще — КОГДА ее перекупили? — уточнил Семейка.
— И верно! — Тимофей треснул кулаком по столу. — Ведь она сколько раз в приказную избу бегала, прежде чем нас в Хамовники потащила?!
— Неужто приказные? — изумился Данила.
Видя, что конюхи затеяли какой-то свой малопонятный спор, Трещала притих, а Одинец и по природе был неразговорчив. Они лишь глядели озадаченно, а тем временем нить розыска потянула в каком-то вовсе неожиданном и нелепом направлении!
— Ведь коли та окаянная Авдотьица Земским приказом перекуплена — так она знаешь что сотворить могла? — Богдаш поднял палец вверх и на роже изобразил тревогу пополам с ужасом. — Она могла высмотреть, кто тогда вывез мертвое тело, правду сказать подьячим, а они ее научили, как нас обмануть! Ведь мы бы и без нее в конце концов могли дознаться, что тело пропало. Вот она и поволокла нас в Хамовники, и забрела в первый попавшийся двор, а потом и доложила — мол, для скоморохов тело выкрадено, за скоморохами гоняйтесь, голубчики мои! А это Одинцов двор оказался!
— Погоди, Богдаш! — Семейка поднял перст. — Коли она нас обманула — значит, приказные знают, где тело! Значит, они могли и по следу пойти, и тех воров поймать, и от них хоть чего-то добиться! А они все вокруг Печатного двора мыкались!
— Они сразу двумя дорожками бежали, — проворчал Тимофей. — И в печатне гонца из Немецкой слободы заманивали, и с мертвым телом разбирались…
— Да коли разобрались бы, коли бы грамоту сыскали — нас бы дьяк тут же отозвал! — воскликнул Богдаш. — Ведь кто тело выкрал, тот и грамоту отнял, потому что тело с грамотой связано!
— Так, выходит, Одинец с братией в этом деле ни при чем?! — сообразил Данила. — Коли он тела не вывозил?
— Ну, это теперь только Авдотьица сказать может, — заметил Семейка. — Она одна их и видела. Коли не соврет…
— Так поди ее найди! — возразил Богдаш.
— Аким! Ты за телом в избу приходил или не ты? — строго спросил Тимофей. — Коли не ты — так наш розыск с самого начала не тем путем шел! И кто Авдотьицу перекупить мог — заново выяснять надобно!
— А кому это было выгодно, чтобы нас со следа сбить? — не дав Одинцу ответить, спросил Данила. — Тем ли, кто с бойцами связан?
— Дозвольте слово молвить! — Трещала поднял руку. — Вокруг нас, бойцов, много суеты бывает. И из-за нас именитые купцы да князья друг дружке в бороды вцепляются. Что, Одинец, не было такого?
— Да год назад насилу Белянин-купец с Андреем Калашниковым к Троице помирился, — припомнил Одинец.
— У них заклад больно велик был поставлен, да кто вести переносил — малость переврал. Так, может, ваша девка догадалась, что тело к бойцам отношение имеет, и знакомому купцу про то донесла? — продолжал Трещала. — И тот купец ее научил?
— Купцу-то тело для чего? — удивился Тимофей.
— А клин промеж нас вбить — а, Одинец?
И разумно, и подозрительно звучали эти слова.
— И еще что, Тимоша, — добавил Семейка. — Тот, кто Авдотьицу перекупил, — не дурак был, знал, что мы тот двор, куда она заскочила, проверять будем. Она нарочно нас на кулачных бойцов навела. Кто иной мог бы так кулаками в этом деле размахаться, коли не бойцы? И сторожа при мертвых телах шарахнули, и приказных прибили? А?..
— Но куда ж тот купец, или кто он там, мертвое тело девал? Оно-то ему для чего? — Данила видел, что опять концы с концами не сходятся. — И все равно ж ему тело без грамоты досталось! Грамоту-то еще раньше вынули!
— Послушай, Данила! Когда ты в последний раз Авдотьицу видел?
Данила принялся считать дни, и вышло, что задолго до Масленицы. И вспомнилось общее беспокойство — не стряслось ли с девкой беды?
— Ну, молодцы, пока вы свою беглую девку не сыщете, вам и того дедова наследства не видать! — развеселился Трещала. — Как найдется — дайте мне знать! Я все ж таки прямой наследник!
В довершение общего смятения на дворе раздался песий лай.
— Еще кого-то нелегкая несет! — Трещала встал и вышел в сени, откуда можно было попасть в другую горницу и вниз по лестнице — в подклет. — Эй! Бажен! Сходи, встреть гостя! Гляжу, лихо мы сегодня Масленицу празднуем — гости так и ломятся!