– У нее был свой метод?
– Для блэк-джека? Не знаю, нашла ли его Аманда, но искала. Она всегда любила знать, как все происходит и каковы шансы, что выйдет не так. Алекс жаловался, что она играет в шахматы, как компьютер, наверное, потому, что все время ей проигрывал.
– Кто такой Алекс? Она с ним встречалась?
– Нет. Аманда ни с кем не встречалась, кроме, наверное, того типа из Вегаса, Тони. Все наши знакомые относились к ней как к заразной. – Она пожала плечами. – Хотя это можно понять. Кто захочет встречаться с человеком, который умрет через... Алекс – это наш научный руководитель по математике, Алекс Корвин. Он обожал ее, ведь о таком гениальном студенте преподаватель может только мечтать. Она чувствует цифры и формулы, которые мне просто не понять, и может обращаться с ними как волшебница. Дай ей какое-нибудь число, например телефонный номер, и она запросто извлечет из него кубический корень. Конечно, это может делать и компьютер, но он действует методом проб и ошибок. И компьютер нельзя спросить, что в числе особенного.
– Ты так же разбираешься в математике?
– Я? – рассмеялась Дженни. – Нет, что ты, мне всю жизнь приходилось играть по правилам. Но это полезнее, чувство не запрограммируешь в компьютер, и в школе его нельзя преподавать. У меня стоял выбор между математикой и историей, но гуманитариям так сложно найти работу! Я меркантильна, да?
– Если меркантильность – это поиск компромисса, – медленно начал Маг, – и занятия нелюбимым делом ради денег, то все мы иногда меркантильны.
– А ты?
– Да, и я тоже. Мне нравится путешествовать и фотографировать, но иногда я зарабатываю больше денег, оставаясь на одном месте или снимая то, что мне не нравится... хотя обычно не нуждаюсь в большом количестве денег и, когда скапливаю достаточно, еду дальше.
– И тебе никогда не хотелось остепениться?
– Еще нет. Не знаю, может быть, когда-нибудь захочется.
– Когда найдешь девушку своей мечты?
Маг посмотрел на нее и понял, что Дженни имеет в виду не себя, а Аманду.
– Наверное... хотя вряд ли. Ей будет нравиться путешествовать.
– А если окажется так, что вы едете в разные стороны?
– Не знаю, если она и правда окажется девушкой моей мечты, я, наверное, поеду за ней. Но пока я не нашел ту единственную, так же как и одного любимого города. Не то чтобы я совсем никого не любил – я не спал ни с одной нелюбимой девушкой. Но я легко влюбляюсь. Такой уж уродился. – Он улыбнулся. – Лучше расскажи мне еще об Аманде.
Дженни заколебалась; Маг понял, какой вопрос вертится у нее на языке, и уже начал придумывать ответ, но вместо этого она поинтересовалась:
– Что, например?
– Что у нее за болезнь? Она мне не сказала.
– Лейкемия, – тихо ответила Дженни, как будто заразиться можно одним словом.
Маг понимающе кивнул:
– И куда она уехала?
– На юг.
– В Штаты?
Дженни кивнула.
– В другую больницу?
– Не знаю. Она ничего не сказала, даже адреса не оставила.
– У нее есть там друзья?
– Близкие друзья – вряд ли, кроме Тони, конечно. Она не получала писем, почти не пользовалась электронной почтой, и ей никогда никто не звонил из других штатов.
– Когда она уехала?
– В конце семестра.
Значит, она поехала на юг, скорее всего в Вегас, оттуда – в Тотем-Рок и обратно в Калгари. Маг покачал головой. Возможно, Аманда и использовала в своих действиях какую-то систему, но ему эти переезды казались совершенно бессмысленными...
Она знала, что ее преследуют. Хорошо. Аманда не хотела, чтобы ее кто-нибудь нашел, включая и его. Допустим. Неужели его все-таки подставили? Использовали, чтобы он увел погоню, а возможно, что даже и погиб за нее? В это Маг не мог поверить. Она выглядела не такой, а фотограф верил своим глазам, верил им больше, чем фактам.
– Что-то случилось?
– А что?
– Ты уставился в пустоту и не отвечал.
Маг потряс головой.
– Все в порядке, извини. Наверное, я немного устал.
– Хочешь здесь переночевать? Кровать Аманды пустует.
– Спасибо, – улыбнулся он.
* * *
Кровать была односпальной, созданной специально для сна и ни для чего другого, но уснуть Магу не удавалось. Тихий стук шагов из коридора, журчание воды в трубах – любой звук отдавался в подсознании как рев сигнализации. Его обуревало желание прокрасться в комнату Дженни, и в промежутках между периодами забытья он удивлялся, почему не делает этого. Вряд ли она закричала бы, что ее насилуют, зато могла его выгнать, а на улице не просто опасно, но еще и ужасно холодно. За окном мела метель. Далее, скорее всего у Дженни тоже односпальная кровать, и время от времени раздававшиеся из ее комнаты скрипы и бормотание наводили на мысль, что она из тех людей, кто привык занимать во сне все отведенное им пространство.
Когда Маг наконец уснул, над Калгари уже занималась заря, и Юкитака Хидэо торопился вслед за Сакурой в апартаменты Таменаги.
* * *
Таменага был одет только в фундоси, украшенный искусным орнаментом; его татуировки блестели на солнце под тонким слоем пота. На правом предплечье устроилась кобра, на левом – мукадэ метровой длины, вокруг каждого запястья – тяжелые цепи, безволосую грудь и вытатуированную кольчугу обвивал питон. Юкитака поклонился.
– Итак, – мягким, невыразительным голосом проговорил Таменага, – вы потерпели неудачу.
Юкитака кивнул и начал витиевато извиняться по-японски. К его огромному облегчению, Таменага не стал перебивать. Менее необходимого слугу заставили бы замолчать на полуслове. Юкитака не был знаком ни с одним рукоро-куби вне собственной семьи и сомневался, что кто-нибудь еще остался в живых. Рукоро-куби могут прожить годы, не прикасаясь к человеческому мясу, но в конце концов теряют способность срастаться и истекают кровью до смерти (обычно причиной их смерти называли особо изощренное самоубийство, и трупы всегда кремировали).
Рукоро-куби женского пола могут вступить в связь с обычными мужчинами, но их дети рождаются людьми или, изредка, уродливыми монстрами; еще ни одна обычная женщина не доносила ребенка рукоро-куби до срока, и даже переживали такую беременность очень немногие. Родители Юкитаки уже давно умерли; его сестра, Суми, занималась в Токио технологическим шпионажем. О ее тайне ни один из работодателей не знал. Иногда она наведывалась в Гонконг и лакомилась трущобными детишками. Обычно следы ее нападений принимали за укусы крыс.
Сакура, стоявшая за спиной Таменаги, открыла рот и бесшумно зевнула. В мире монстров мало места для симпатии, но Сакура хоть вызывала в Юкитаке меньше раздражения, чем любая обычная женщина. Сакура могла понять подобное безразличное уважение и отвечала взаимностью.