– Это очень приличная дама, тоже наша постоянная клиентка… – Мэтр еще понизил голос, так что Лене приходилось напрягать слух, чтобы не пропустить ни слова. – Очень приличная дама, супруга Никодимова, владельца сети продуктовых магазинов «Полная кошелка». Кстати, ее супруг потом тоже появился и был не очень доволен…
– Не очень доволен? – переспросил Леня. – Чем не очень доволен, и в чем проявилось его недовольство?
– Не очень доволен встречей жены с Мировольским, – пояснил Ленин собеседник. – А его недовольство проявилось в разбитой посуде на общую сумму две тысячи пятьсот тридцать два рубля сорок копеек плюс тридцать семь тысяч четыреста шестьдесят семь рублей шестьдесят копеек возмещение морального урона нашим сотрудникам…
– Понятненько, – кивнул Маркиз. – Действительно, он был недоволен… и чем же все это закончилось?
– Илья Борисович поговорил с Никодимовым, тот немного успокоился и ушел, вместе с женой, конечно.
– Понятненько… – повторил Маркиз.
Он понял, что, чтобы полностью восстановить роковой день из жизни адвоката Мировольского, ему придется повидаться с Анной Валентиновной Никодимовой.
Адрес Анны Валентиновны он узнал за пятнадцать минут.
Как и полагается супруге процветающего бизнесмена, она обитала в просторной квартире на набережной Мойки, неподалеку от последней квартиры Пушкина.
Над дверью подъезда виднелась видеокамера.
Как только Маркиз оказался перед ней, строгий голос из динамика проговорил:
– Кто? К кому? По какому вопросу?
Леня на мгновение замешкался, и голос стал еще строже:
– Торговым агентам и прочей шушере вход запрещен, и перед дверью не задерживаться!
– Я не агент! – поспешил откреститься Леня. – Я к Анне Валентиновне Никодимовой…
Он хотел выдумать какой-нибудь благовидный предлог для посещения, но ничего не успел сказать: голос в динамике несколько потеплел и проговорил:
– Заходите, вас ждут!
Расценив это как неожиданную удачу, Леня вошел в подъезд, миновал пост охранника и поднялся на лифте на третий этаж, где обитала госпожа Никодимова.
В дверь квартиры он даже не успел позвонить: она широко распахнулась, едва Леня вышел из кабины лифта. Наверное, охранник сообщил о его приходе.
На пороге стояла невысокая тетенька в синем платье с белым кружевным передником, судя по всему, прислуга.
– Как вы долго! – проговорила она озабоченно. – Анна Валентиновна уже заждались! Проходите скорее, да ноги как следует вытрите! Я только что пол протерла…
В некотором недоумении Леня вошел в квартиру.
За кого его принимают? Кого здесь ждут? Как ему вести себя, чтобы не выпасть из нужного образа?
Квартира была именно такой, какую он ожидал увидеть, – масса лепнины, позолоты и полное отсутствие вкуса. Из прихожей Леня попал в круглый холл, украшенный настоящими малахитовыми колоннами, поддерживающими выпуклый потолок, расписанный пухлыми облаками и такими же пухлыми розовыми нимфами.
Из этого холла вели в разные стороны то ли пять, то ли шесть дверей красного дерева, инкрустированных бронзой и слоновой костью. Все это неописуемое великолепие должно было подавить и изумить посетителя, внушив ему мысль, что он попал в жилище необыкновенно важных и влиятельных людей.
Лене, однако, показалось, что он оказался в вестибюле второсортного турецкого или египетского отеля или на съемках фильма из жизни турецких султанов.
– Куда? – спросил он безмолвную прислугу, окинув взглядом многочисленные двери.
– Вот сюда! – указала она на крайнюю справа дверь и постучала в нее костяшками пальцев: – Анна Валентиновна, они приехали!
Дверь тотчас распахнулась, и Леня удивленно захлопал глазами.
Перед ним стояла женщина в шелковом халате, с лицом, до самых глаз закрытым золотистым шелковым платком.
Что здесь происходит? Действительно снимают фильм про средневековый Восток и он попал в сцену в гареме? И сейчас в кадре появятся грозные янычары, вооруженные острыми кривыми ятаганами? Или кто там охраняет гаремы?
Леня попятился, но женщина в халате метнулась к нему, схватила за руку, втащила в комнату и захлопнула за ним дверь.
– Наконец-то! – воскликнула она страдальческим голосом. – Я уже и не надеялась! Я думала уже, что вы не придете! Только на вас, только на вас вся моя надежда!
Леня промычал что-то неопределенное, чтобы выиграть время, и огляделся по сторонам.
Комнату, в которую втащила его дама, можно было смело назвать будуаром.
Как и в холле, здесь тоже было чересчур много позолоты и лепнины, но все было более компактным и миниатюрным. Несколько кресел и диванчиков на гнутых ножках, туалетный столик с большим зеркалом, пара шкафов.
На туалетном столике лежала яркая рекламная листовка.
Листовка лежала вверх ногами, и Леня осторожно переместился и склонил голову набок, чтобы прочитать ее.
– Только на вас, доктор, я надеюсь! – повторила женщина, шагнув ему навстречу.
Леня еще немного наклонил голову и наконец сумел прочесть листовку.
«Доктор Курносов», – было написано сверху крупными красными буквами, а снизу, чуть поменьше: – «У вас возникли неожиданные проблемы с внешностью? Их решение – это моя работа! Звоните в любое время дня и ночи».
И еще ниже была изображена женщина с подбитым глазом и расцарапанной щекой. А рядом – та же женщина, только без всяких следов побоев.
– Посмотрите, доктор, что сделал со мной этот изверг!
С этими словами хозяйка будуара решительным жестом сорвала со своего лица платок.
– Ой, мама! – проговорил Леня вполголоса.
Зрелище действительно было впечатляющим.
Левая сторона ее лица представляла собой один сплошной синяк, от глаза к челюсти постепенно меняющий свой цвет от густо-синего, как небо перед грозой, к темно-багровому, как расплавленный металл в доменной печи.
Правая же сторона была украшена большой ссадиной, кое-как залепленной пластырем телесного цвета.
– Вы видите?! – воскликнула дама. – Скажите честно, можно ли с этим что-то сделать?
Леня немного замешкался, обдумывая ответ.
Он понял, что хозяйка принимает его за того самого доктора Курносова, специалиста по устранению синяков и шишек. Ему же нужно было не выйти из роли и в то же время как-то выяснить все, что можно, о встрече этой дамы с адвокатом Мировольским и понять, не имеет ли она отношения к подмене колье.
– Чего только я не пробовала! – причитала дама, разглядывая свое лицо в зеркале. – Замазывала тональным кремом, засыпала пудрой… но это проступает сквозь любую косметику! Что мне делать? Не могу же я месяц сидеть взаперти, как уголовница?