— Почему?
— У нас есть свидетель, который видел Хартманна в субботу утром в заляпанной кровью одежде.
— С тех пор как объявили об этой дурацкой награде, у нас уже пятьдесят свидетелей, и все что-то видели.
— Я хочу, чтобы вы сконцентрировались на их показаниях.
— Если им что-то известно, почему они молчали, пока речь не зашла о деньгах? Кристенсен знает, с кем была Нанна.
Звук долгого выдоха в ухе.
— У меня нет времени на это. Вы получили приказ. Действуйте.
— Олав брал взятки за то, что организовывал доступ в квартиру. Каждый месяц ему переводили конкретную сумму прямо из мэрии. Вы слышите меня, Брикс? Брикс?
Она решила, что он отключился. Но он наконец спросил:
— Кто инициировал выплаты?
— Это я и пытаюсь выяснить. Необходимо отследить его звонки. Он в панике. Наверняка сейчас кому-то звонит. Дайте мне имя или адрес.
Снова молчание. Брикс думал.
— Примерно полчаса назад он сделал звонок в районе Вестер-Вольдгаде.
Это была длинная улица, идущая мимо ратуши. Не так уж далеко.
— Спасибо, — сказала она. — Кому он звонил?
— В авиакомпанию.
Скоугор положила трубку.
— Бремер всерьез взялся за выборы. Он собирает глав всех комитетов. Сегодня вечером будет большое совещание.
— Полиция поймает Олава раньше. Позвони Лунд, узнай новости.
Вебер дождался, когда она выйдет в соседнее помещение.
— Троэльс, если его не найдут, тебе придется сказать правду. Полагаю, ты и сам понимаешь.
— Мы уже обсуждали это.
— Бремер намерен дисквалифицировать твою кандидатуру. После такого не бывает возвращений. Не поможет никакая сделка, никакой альянс. Тебя выкинут отсюда навсегда. Тебе придется уйти из партии, забыть о политике. Это будет конец.
— Его найдут!
— А если нет? — Мортен Вебер обвел рукой просторный кабинет, уставленный плакатами с улыбающимся лицом Хартманна. — Все это полетит в тартарары только потому, что у тебя кишка тонка…
Хартманн вскочил в ярости.
— Его найдут! — рявкнул он.
Поуль Бремер шагал по крытой парковке городской администрации с портфелем в руке и в сопровождении помощницы. За одной из колонн прятался Олав Кристенсен. Он думал.
— Необходимо поставить прессу в известность, — говорил помощнице Бремер. — Со мной не связывались ни Хартманн, ни полиция. Вечером я собираю экстренное совещание глав комитетов. Нам нужно вынести решение относительно правомочности Хартманна как кандидата. Связанный с ним скандал бросает тень на всех нас.
Женщина кивала.
— Полагаю, Хартманн будет дисквалифицирован, — добавил Бремер. — Это неизбежно. Но очень важно, чтобы мы все пришли к соглашению по этому вопросу. Единогласно. Если возникнут разночтения, то проблема только усугубится.
Кристенсен подскочил из темноты прямо к Бремеру.
— Нам нужно поговорить, — сказал он.
— А вы кто такой? Репортер? Не сейчас.
Глаза Кристенсена вспыхнули гневом.
— Вы знаете, кто я такой. Я Олав. Я весь день пытаюсь до вас дозвониться.
Бремер не останавливался.
— Олав?
— Да. Кристенсен. Из департамента Хартманна.
Бремер качнул седой головой:
— Простите. Я не знаю, кто вы, и слишком занят сейчас, чтобы вникать в ваше дело.
— Знаете! — Крик Кристенсена разнесся под бетонными сводами многоэтажной парковки. — Я тот человек, который помогал вам. Помните? Без меня вам крышка.
Бремер остановился и взглянул на него, махнув помощнице, чтобы та шла к машине.
— Помогали мне? В чем?
— Вы прекрасно знаете сами.
— Нет. Понятия не имею.
— Вам нужна была квартира…
— Квартира? Какая квартира?
— Я доставал для вас ключи. Когда вам было нужно…
— Нет, нет, нет. Успокойтесь. Мне не нужны были никакие ключи.
Кристенсен застыл с открытым ртом посреди стылого бетона.
— Кто вас об этом просил? — спросил Бремер. — Хартманн?
— Он что, даже не упоминал обо мне?
Бремер старался сдержаться.
— Я еще раз повторю. Я не понимаю, о чем вы говорите. Если вы что-то знаете, вам следует позвонить в полицию. — Он достал мобильник. — Как, вы сказали, вас зовут?
Бремер стал нажимать кнопки на телефоне. Подняв голову, он увидел, что рядом уже никого нет.
Когда Лунд уже подъезжала к ратуше, до нее дозвонился Майер.
— Тут пришел кое-кто, хочет с вами поговорить, — сказал он.
— У меня нет времени.
— Скажите ему это сами.
Она даже не сразу узнала голос.
— Привет. Это Карстен.
— Я тебе перезвоню.
— Это касается Марка.
— Он сказал, что ему понравилось у вас в гостях.
— Марк всю неделю не появлялся в школе. Я беседовал с его учителем. Все уверены, что он уже в Швеции.
— Я поговорю с ним, — пообещала Лунд.
— Ты опоздала, Сара. Когда у тебя найдется наконец время, чтобы обсудить семейные дела, звони мне. Только поторопись. Я не допущу, чтобы ты портила жизнь моему сыну.
Она не смогла ничего сказать.
Затем в трубке снова раздался голос Майера:
— Вы еще там, Лунд?
— Да.
— Мы нашли Олава.
Марк и Карстен исчезли из ее мыслей.
— Где?
— Если вы рядом с мэрией, сейчас сами увидите. Ищите синие маячки.
Три кареты «скорой помощи», две патрульные полицейские машины. На тротуаре носилки. Кровь на блестящей черной мостовой.
Сотрудник в форме, к которому она обратилась, сказал, что Кристенсен переходил дорогу, когда его сбила едущая на большой скорости машина. Затем машина умчалась. Никто не видел водителя, никто не запомнил номер.
Лунд подошла к носилкам. Олав Кристенсен в своем обычном деловом костюме выглядел почти нормально, за исключением головы. Сломана шея, определила Лунд. Кровь текла изо рта и из носа. Глаза были открыты. Наглость из них исчезла, остался только страх — мучительный и безысходный.
Он смотрел на Лунд, склонившуюся над ним.
— Дышите медленно, — говорил медик.
— Что, Олав?
Его тело содрогалось в ритмичных конвульсиях, с каждым мучительным выдохом изо рта вытекали сгустки крови. Ни слова.