– Ты лучше попусту не трынди, – грубо сказал костолицый. – А шкуру свою спасай.
– Ничего ты мне не сделаешь, – уверенно обронил Батя. – Ты и сам знаешь, что отбегал свое. А этого лоха, – кивнул он в сторону священника, – защищать не хрен, сам виноват.
– Ну, что, поп, – повернулся к священнику костолицый. – Что с ним сделаем?
– Я его подвешу за ногу, как Муссолини, – размеренно и спокойно ответил священник. – А потом разделаю. Эй, ты! – наклонился он к Бате. – На мясокомбинате бывал?! Вот так же и ты будешь висеть!
Батя с ненавистью посмотрел священнику в глаза, но ничего не сказал. Костолицый и священник переглянулись. Эти двое пока не ломались, но у них еще оставался третий – здоровенный, упертый Юрок. Костолицый печально покачал головой: мол, не знаю, что и выйдет; Юрок мужик крепкий.
Священник вздохнул, взял электрошокер и поочередно, спокойно и делово, вывел из строя обоих, одного за другим – сначала Батю, а потом и Игорька. Затем снял с Бати наручники, кинул их костолицему и оттащил обоих бандюг к стене. Бывший миссионер понимающе усмехнулся: здесь, у стены, безжизненно распластавшиеся тела с задранными куртками и оголенными поясницами смотрелись как после расстрела.
* * *
Расчет оказался верным. Очухавшийся Юрок, глянув на тела своих подельников, сделал для себя какие-то выводы и назвал место, в котором держали Ольгу, быстро и точно.
– Она на даче арендованной, – сказал он. – Только не на той, что в Трофимовке, и не на той, что в Соцгородке. Я не знаю, у кого они ее сняли, но там все по уму: видеокамеры и вообще все дела.
– Как туда попасть? – напряженно спросил отец Василий.
– Если ехать вдоль Волги, то на шестом километре после Софиевки будет поворот направо. Еще с полкилометра к Волге, и будет роща. Вот в этой роще.
– Все точно, ты не врешь?! – строго спросил отец Василий.
– Можете проверить, – пожал плечами Юрок и кинул косой взгляд на безжизненные тела подельников. – Только мне брехать не с руки.
Костолицый и священник переглянулись. Пора было действовать.
– Ну что, куда их теперь? – подошел к отцу Василию бывший миссионер.
Священник оглядел свой двор, дом, сарай и остановил взгляд на пустой еще с октября огромной автоцистерне для воды.
– Туда, – кивнул он. – Там задвижка есть. За ночь, поди, не замерзнут, а к утру, даст бог, мы их в ментовку сдадим.
* * *
Только когда в цистерну, в компанию к Юрку, скинули и двух его внезапно застонавших товарищей, мужик осознал, как облажался. Но было поздно.
Священник и костолицый завели оставленный бандитами метрах в ста от дома джип и тронулись в путь. Только спустя несколько километров он понял, что так и не последовал совету бывшего миссионера и не переоделся во что-нибудь более подходящее. Но возвращаться они не могли. Времени не было.
Внезапно подуло и началась поземка, а через дорогу потекли тоненькие, прихотливо извивающиеся ручейки снега. Небо потемнело еще сильнее, и вскоре ничто не освещало путь, кроме желтых лучей, идущих от фар огромной сильной машины. Воздух резко потеплел, и священник подумал, что может разгуляться довольно сильная и нехарактерная для начала марта вьюга. Впрочем, сейчас плохая видимость была им только на руку.
– Ты ведь не был на этой даче? – спросил отец Василий сидящего за рулем миссионера.
– Не был, – покачал головой костолицый. – Но, будь уверен, если Юрок сказал, что там все по уму, значит, так оно и есть. Охрана, видеонаблюдение – все как полагается.
– И что будем делать?
– Видимость ухудшается. Это хорошо, – задумчиво произнес костолицый. – Но легко не будет. А главное… – Костолицый сделал паузу и вздохнул. – Главное, на Хозяина не нарваться.
– Что, неужели такой крутой? – недоверчиво посмотрел на костолицего священник.
– Ты помнишь, что я на собрании с людьми мог сделать? – внезапно поменял тему разговора бывший духовный вождь.
– Ну, помню. И что? – настороженно спросил священник.
– Это он меня научил, – повернулся к нему костолицый. – Да только все это семечки по сравнению с тем, что ОН САМ может. Уж поверь мне на слово.
Они замолчали, и священник подумал, что вся эта секта все больше напоминает ему матрешку: только откроешь одну фигуру, а в ней оказывается вторая. И неизвестно, когда конец да и есть ли он… А спустя минуту или две костолицый вдруг обронил еще одну фразу: то ли для отца Василия, то ли для себя…
– Страшный человек… – внятно произнес он и снова надолго замолчал.
* * *
Костолицый сумел подъехать к даче почти вплотную – так быстро и мощно разыгралась метель. «Помогает господь», – остро осознал отец Василий. Они поставили джип чуть в стороне от дороги, вышли под удары буранных струй и, проваливаясь по колено в снег и огибая березы, подобрались к высокому глухому деревянному забору.
Костолицый внимательно и осторожно оглядел забор, с облегчением вздохнул и кивнул священнику:
– Можно перелазить. Я боялся, у них еще что-то есть. Давай, ты вперед.
Священник наступил сапожком на сложенные замком кисти костолицего и, подкинутый сильным толчком снизу, мигом оказался на той стороне. «Здоровый, чертяка! – поразился отец Василий – таким неожиданно мощным оказался этот толчок. – И где его тренировали?» Так подбросить вверх его тяжелое тело надо было суметь! Следом показалась непокрытая голова костолицего, и вскоре оба, настороженно оглядываясь по сторонам, подошли к самой даче.
Перед ними стояло утопающее в снегу, ярко освещенное двухэтажное деревянное здание со всеми новомодными прибабахами, и отец Василий понял, почему никогда не слышал об этом месте – дачку определенно поставили совсем недавно.
– Через чердак пойдем, – предложил костолицый. – Там обычно сигнализацию не ставят.
Священник кивнул: через чердак так через чердак. Хотя как они доберутся до крыши, он представлял смутно. Но напарник знал, что предлагал. Новомодная обивка стен, с выступами и ребрами, вполне позволяла поставить ногу, и не более чем через пять минут они уже влезали в слуховое окно.
– Здесь осторожнее, – предупредил костолицый. – Строили недавно, верхние перекрытия, скорее всего, по-европейски сделаны, без излишнего запаса прочности; как бы не шумнуть до срока…
Священник снова кивнул. Он прекрасно понимал, как важно сохранить максимум конспирации, чтобы потом напасть на охрану внезапно и стремительно, обвалиться как снег на голову! Так чтобы никто и не успел ничего ни подумать, ни тем более поделать.
Костолицый шагнул вперед, и священник, отчаянно стараясь не скрипнуть какой-нибудь рассохшейся доской потолочного перекрытия, осторожненько шагнул за ним. Доска скрипнула, хрустнула, треснула, поползла вниз, и в следующий миг отец Василий со скрежетом, грохотом, стоном досок и собственным воплем ухнул вниз сквозь потолок! Ярко сверкнул свет – люстра? – мелькнуло перед глазами ковровое покрытие, и через секунду священник, сгруппировавшись, как кошка, приземлился сначала на ноги, а затем и на руки.