– Да ладно тебе, Колян, – устало произнес из своего угла главврач. – У меня вон в машине литр спирта греется. И все из-за тебя, козла! Так что лучше по-хорошему колись!
– И сало... – некстати вспомнил священник и почувствовал, как мощно наполняется рот слюной.
– Так что мы все, можно сказать, при исполнении, – вторил отцу Василию главврач. – Ладно, выхода отсюда все равно, как я вижу, нет... Так что давай знакомиться, и побыстрее говори все, что знаешь. Меня зовут Костя.
– Я Исмаил, – вздохнул мулла.
– А я местный священник, зови отцом Василием, – поддержал дипломатическую процедуру поп. – А теперь твоя очередь. Как сюда попал? Кто это так тебя?..
– Я задание выполнял, – сглотнул немного успокоившийся чекист. – По нашим данным, здесь дети семьи Хабибуллиных должны были сидеть... А меня по башке и в подвал.
– Давно сидишь? – поинтересовался мулла.
– Не знаю... – печально вздохнул чекист Коля Журавлев. – Дня два, наверное, будет...
Священник задумчиво хмыкнул; получалось, к чекистам эта информация поступила чуть ли не в день похищения, когда еще никто ничего не знал.
– Я что-то не пойму, Колян, – подал голос из своего угла врач. – И ты что, вот так вот целых два дня сидишь, а твои коллеги и ухом не ведут? Ты, братан, чего-то гонишь... Может быть, ты никакой не чекист?
Обвинение было серьезным. Это сразу поняли все: и поп, и мулла, и тем более настрадавшийся в подвале Коля Журавлев. Потому что каждый понимал: чекисты своего не бросят. Тем более на двое суток. А значит, возникает резонный вопрос: «А кто ты тогда? Ась, братишка?»
Пленник тяжело задышал. Признаться в том, что он соврал, означало получить новую серию вопросов, а может быть, и «ласточек». То, что эти мужики ни перед чем не остановятся, он уже понял на собственной шкуре, да и времени у них, кажется, было предостаточно.
– Я без прикрытия пошел... – еле слышно произнес Коля. – Думал сам все сделать. Никто не знает... что я здесь...
Священник присвистнул. Правнук «Железного Феликса» оказался не только тряпкой и слабаком, он был еще и нарушителем служебных инструкций... Вот и заработал.
– А кто тебя по кумполу угостил? – поинтересовался мулла, явно рассчитывая, что старший лейтенант Журавлев скажет: «Это все Шишмарь, хозяин шанхайского рынка»...
– Я не видел, – признался чекист. – Честное слово, не видел...
Мужики синхронно вздохнули. Конечно, можно было отколоть пару шуточек в адрес незадачливого разведчика, но, положа руку на сердце, разве сами они попали сюда не так же глупо?
– Если бы он меня ногой в пах не двинул, – словно оправдываясь, сказал отец Василий, – мы бы кое-кого сегодня взяли...
– Я думал, это они идут, – жалобно произнес Журавлев. – А оказалось, что вы... – Он некоторое время помолчал, а потом решился на вопрос: – А вы-то сами как это место нашли?
– Собака привела, – вздохнул Исмаил. – Видимо, хабибуллинские дети здесь все-таки были. Собаки такие вещи хорошо чуют.
Отец Василий осторожно помассировал ушибленное место. Конечно, детей сюда завозили. Возможно, специально на тот случай, если к поискам подключат служебно-розыскных собак. А видишь, как вышло: какой-то паршивый «Шарик» след взял... Интересно, «они» это просчитывали?
– Костя, – поинтересовался он, – твой водитель дотумкает, что мы здесь?
– Иван Михайлович-то? – вздохнул главврач. – Нет, вряд ли. Он же думает, что мы пешком к базару пошли... Рынок-то отсюда в двух кварталах...
– А чей это дом? – вдруг спросил мулла. – Эй! Как там тебя? Журавлев? Чей это дом, Журавлев?
– Начальника службы личной охраны Шишмарева, – тихо произнес чекист.
– Шишмаря?! – изумились поп и мулла. – Что, серьезно?
– Абсолютно.
Это была новость. И еще какая. Теоретически это могла быть и подстава – наглая и беспардонная, как и вся современная экономическая жизнь. Шишмаря запросто могли подвести под ментов именно таким образом. Сначала сыскари выходят на охранника, а затем и на его хозяина. Но, с другой стороны, все было вполне логично: кому и заниматься таким грязным делом, как похищение детей главного конкурента, если не начальнику личной охраны? А что? Вполне в духе времени. Недаром же Шишмарь наезжал на Фарида Хабибуллина с предложением продать рынок. За бесценок.
– А с каких это пор ЧК рынками занимается? – подал голос из своего угла Костя. – Или из зависти к благосостоянию налоговой инспекции?
– Мы давно уже за Шишмаревым... – начал старший лейтенант и внезапно заткнулся.
«Мы давно уже за Шишмаревым наблюдаем... – мысленно досказал за него фразу отец Василий. – Странно. Зачем он им?» Священник вдруг подумал, что этот, совсем молодой, судя по голосу, чекист, возможно, не так уж и плох. Он просто устал и пал духом, бессрочно сидя в этом темном и промозглом от сырости подвале. Без еды, без питья, без надежды и без четко обозримого будущего. Он просто немного пал духом. Оттого и эта безудержная болтливость...
– И чего теперь делать будем? – прокряхтел из своего угла главврач и не вытерпел, добавил: – Вот гнида, прямо в глаз заехал!
– Какой он из себя? – встрепенулся мулла. – Приметы запомнил?
– Лица не видел, он спиной к свету стоял... – вздохнул врач. – Но здоровый бугай! Косая сажень в плечах... И, главное, прямо в глаз! Ты понимаешь, какая сволочь...
– Так, мужики, хватит болтать, – остановил его пустое словоизвержение мулла. – Давайте-ка помещение осмотрим. Может, где выход найдем...
– Нет здесь выхода, – убито вздохнул юный чекист. – Я уже весь подвал на карачках облазил. В правом углу лужа, в левом я в туалет ходил, там осторожнее, пожалуйста... а под лестницей веник из прутьев. И все.
Было слышно, как мулла встал и озабоченно потер ладонью о ладонь.
– Где, говоришь, туалет?
* * *
Через полчаса они исследовали все.
Старший лейтенант ФСБ Коля Журавлев говорил чистую правду. И туалет, как на личном опыте с некоторым количеством употребленной ненормативной лексики выяснил мулла, был, и лужа со стоялой, пахнущей цементом водой была, и веник под лестницей имелся. Не было одного – выхода.
Правда, прямо посередине подвала, точно напротив выхода, был расположен оконный проем. Но его мало того что заложили кирпичом, сам доступ к кладке был надежно зарешечен шестью мощными прутьями арматуры. Ни к кирпичам не подлезть, ни прутья расшатать – священник пробовал.
К этому времени все уже порядком замерзли, и разница между температурой на улице и тем, что пришлось испытывать здесь, казалась какой-то сюрреалистической. Мужики снова собрались в центре, сели на корточки и задумались. Они знали, что безвыходных ситуаций почти не бывает, но понимали и другое: выход сам по себе не появляется – надо что-то предпринимать.