Денис молчал. Гладил пальцем кожу журнала. Вырос ли я? Взрослый ли я? Раз мамы больше нет – значит, да. Вырос. Из праха к свету, по прямой.
– Я прилетел не к твоей маме, а к тебе, – повторило серое существо. – Чтобы рассказать про надежных людей. Я нашел их. Слава богу, их оказалось немало. Это не какие-то супермены, это обычные люди… Но если им не верить, тогда и жить незачем…
Годунов перегнулся через стол и зашептал:
– Все они сказали одно и то же: семя неуничтожимо. Замуровать его нельзя. Я сам видел, как росток стебля, вот такой, – Годунов показал мизинец, – пробил насквозь плиту из легированной стали. Про космос и говорить нечего. Это нам не по силам. Можно попробовать залить зародыш эластичной водонепроницаемой смолой, вывезти в океан… В какое-нибудь море Лаптевых. И бросить за борт. Но никто никогда так не делал, и неизвестно, как эта дрянь поведет себя… Еще вариант: есть люди, готовые забрать зародыш на хранение. Его положат в сейф, в одном из частных банков, вне российской юрисдикции…
Денис помолчал.
– А остальные семена? – спросил он. – Как быть с ними?
– Никак. Они останутся на своих местах.
– То есть наша затея не имеет смысла.
– В принципе, да. Но их станет на одно меньше. Уже неплохо.
Денис медленно убрал подарок – журнал отца – в сумку.
– Что же, – сказал он. – Вы правы. На одно меньше – уже неплохо… Только знаете что, Гарри? Я вам не верю.
Годунов моргнул.
– Пружинов сказал мне, что вы переехали под Купол не по своей воле. Вас заставили. Это правда?
Писатель опять сделался моложе. Он дернулся и стиснул кулаки. Улыбнулся и порозовел.
– Он сказал, – продолжил Денис, – что вам предложили выбор. Или ликвидация, или переезд в Новую Москву и работа под контролем.
– Не совсем так. Насчет ликвидации – это он наврал. Убивать – это не их метод. Они хуже умеют (Годунов яростно сощурился). Один укольчик – и человек становится немного глупее. Немного медленнее соображает. Сколько будет дважды два – помнит, а вот площадь круга вычислить – уже с трудом… Сначала они сделали презентацию. Вкололи слабый раствор. Все было очень грубо: пришли домой, дали по морде и выстрелили в ногу ампулой. Посмеялись и ушли. За следующую неделю я не смог написать ни строчки. Я жрал, спал, жил обычной жизнью – но мозги не работали. Я испугался. Потом действие препарата кончилось, и все стало как прежде. А еще через несколько дней они опять заявились. Уже с документами. Или подписывай, или получаешь полную дозу и идешь на слом, махать кувалдой… У них тогда была целая кампания по перемещению творческих личностей. Насколько я знаю, никто не отказался. Либо уехали под Купол, как я, либо сбежали за границу, как Гриша Дно. Художники, композиторы, скульпторы, архитекторы в основном эмигрировали, а писатели – остались. Не все, но большинство. Предпочли быть со своим народом… (Годунов осклабился). Тем более что весь их хваленый тотальный контроль на моей работе никак не отразился… Я как писал, что хотел, так и пишу, и буду писать. А кто и как меня будет печатать и читать – это другой вопрос.
– Пружинов говорил, что они до сих пор забирают отсюда самых умных и талантливых…
– Я чувствую, он много чего тебе наплел, – проскрипел Годунов. – Юберменш хуев. Только зря ты его слушал. Мой дружочек Никитка на волоске висит. Он ведь никакой не миллиардер. Обычный управляющий. Его хозяева – литиевые магнаты. Нулевой канал создан на их деньги. Он показал им свою хваленую технологию, активное информационное поле – они поверили и вложились. С тех пор он десять лет не может отладить систему… Постоянные сбои, ошибки программы… А главное – канал контролирует только один город. Новую Москву. Поле есть там, где на каждом углу ретрансляторы. Отъедешь на три километра – нет поля! Приходится вдобавок наебывать людей по старинке, при помощи фильмов про Буслая. Облажался Никитка, ему недолго осталось. Он думал, что отделит умных от глупых, свезет всех умных в одно место, вставит каждому в жопу микросхему – и будет счастье… А хера лысого! Никому не дано отделить умных от глупых. Его шестерки понавезли под Купол каких-то идиотов, плюс каждый чиновник норовит перетащить всю свою родню, плюс помимо Пружинова идет приток нуворишей, заработают в Европе и едут жить под Купол… – Старый Гарри фыркнул. – Мой дружок Никитка думал построить Город солнца, а построил Содом. В Европе выросла молодежь, полно хороших светлых ребят, талантливых. Таких, как ты. И никто не хочет под Купол к Никитке, потому что тут – веселее…
– Да, – согласился Денис. – Тут весело… Пойдемте, Гарри. Купим вам штаны и ботинки. Только у меня деньги кончились.
– Сегодня кончились, завтра опять начнутся, – хмыкнул Годунов, вставая. – Показывай дорогу.
Пока шли, за ними увязался субтильный валютчик в кожаном жилете и смазных сапогах; в конце концов Денис показал ему кулак, и малый шустро отвалил в подворотню.
– Хо! – возбужденно воскликнул писатель, войдя в магазин народного кооператива «Все свое». – Изобилие! Гляди, какие унты! А это что? Кроличьи рукавицы?
– Скоро сезон, – ответил Денис. – Уже завезли зимние шмотки. Берите вот эти ботины и вот эти портки.
– А поприличней ничего нет?
– Бери, родной, – басом сказал продавец, выхватил с полки мощнейшие черные боты и с грохотом утвердил на прилавке. – Приличней нет и не бывает. Настоящая кожа, прошиты стальной проволокой. Вещь! Сносу не будет. Модель называется «море по колено». Или вот эти; глянь, какие красавцы! Хит сезона. Модель «полуколхозник».
Годунов захохотал:
– Как вы сказали? «Полуколхозник»?
– Да. Есть просто «колхозник», есть «полуколхозник».
– Мы ж вроде в городе, – осторожно возразил писатель.
– Не влияет, – ответил продавец.
Годунов приобрел, переобулся.
– К ним идет подарок, – прогудел продавец. – Натуральный гуталин на основе свиного жира.
Подарок на основе жира издавал ядреный аромат. Старый дядя Гарри заметно засомневался.
– Подарки не берем, – отрезал Денис. – Это неправильно. Мы не разложенцы, нечего нас подарками заманивать.
Благоуханная банка тут же исчезла.
– Бог в помощь, – на прощание сказал продавец и почесал кудлатую голову. – Кстати, завтра привезут осеннюю коллекцию. Комбезы будут, душегрейки, бушлаты с подстежкой… Заходите, мужики. Своим всегда рады.
– Хороший человек, – сказал Годунов, когда вышли из зала, пропахшего радикальным духом кож, резин и натуральных гуталинов.
– Не надо иллюзий, – ответил Денис. – Их специально учат. У них все продумано. С покупателем строго на «ты». Для создания атмосферы доверия к отечественному производителю. Магазинчики все маленькие, троим не повернуться. Чтоб только покупатель и продавец, и чтоб весь товар был на расстоянии вытянутой руки. «Своим рады» – это их девиз, типа рекламного трюка. Ерунда, конечно. Говорят, даже в самой честной торговле нельзя обойтись без элементов разложения…