– Даже так?
– А по-другому не бывает. Вернется он, заметь, весь в долгах. Ему там с радостью в долг дадут. И по дружбе дадут, и в долг. Это у вас, людоедов, на восьмидесятых, на самом солнышке, никто никому не должен. А внизу, где мокрицы бегают и плесень по стенам, – там, господин Герц, каждый должен каждому! Захочешь – дадут хоть сто миллионов наличными. Можно мякоть в долг взять. Можно женщину одолжить. Только если в срок не вернешь – тебя в инкубатор отправят. Слышал про инкубатор?
– Смутно.
– Это лечебница такая, – весело объяснил Годунов. – Первоклассная. Там тебя обследуют, здоровье проверят. Продуют легкие чистым кислородом, кровь очистят, грязь и токсины выведут. Будешь как новенький… А потом… – гений сделал небрежный жест, – распилят на части. Бережно. Почки, печень, селезенку – продадут. Глаза тоже. Сейчас, говорят, глаза в дефиците, спрос намного превышает предложение… Само собой, попутно государственный микрочип вырежут. И какой-нибудь веселый парень будет получать с китайского депозита твою персональную долю.
Савелий подумал и тихо спросил:
– Слушай, Гарри… а… ты там… это… Когда жил внизу… никому не задолжал?
– Было дело, – хладнокровно ответил гений. – Только я все отдал. С процентами. Чудом в инкубатор не попал… – Он нахмурился. – А теперь хватит мемуаров. Кто тут шеф – я или ты? Давай работать. Тебя искала Валентина. У нее есть новости.
Герц нажал кнопку и особым баритоном босса (три недели тренировался) потребовал принести воды, вызвать Валентину, подготовить к проверке макет очередного номера, накидал еще каких-то распоряжений – обозначил начало нового рабочего дня. Опустил глаза – ковер кабинета до сих пор хранил следы инвалидной коляски великого Пушкова-Рыльцева.
Месяц назад старик заявил, что Савелий готов к самостоятельной деятельности. После чего затворился в квартире и запретил беспокоить даже в случае атомной войны.
Когда Валентина вошла, Годунов засуетился и поспешно сбежал в угол – сел там на диван, закинул ногу на ногу и стал изучать фигуру женщины пристальным взглядом ценителя.
– Говорят, у тебя есть новости, – обратился к ней Герц.
– Еще какие. – Серьезная Валентина оглянулась и посмотрела на Годунова, как учительница на двоечника.
Герц вздохнул:
– Терпеть не могу новости.
– Мне начать с главной? Или по порядку?
– Как хочешь, – величественно произнес шеф-редактор.
Валентина раскрыла папку.
– Аргентина выдворила сразу десять тысяч нелегальных гастарбайтеров. В основном граждан Франции и Бельгии.
– В задницу гастарбайтеров, – велел шеф-редактор. – Это не новости. Неинтересно.
– Дальше будет веселее, – обнадежила Валентина. – Иван Европов сделал очередное заявление…
– Валентина, – вдруг перебил Годунов из своего угла, – ты ведь замужем, да?
Валентина вздохнула:
– Я тебе сто раз повторяла. Я замужем, но с мужем не живу.
– Годунов, не мешай работать, – буркнул Савелий.
– Пардон. – Гений заерзал задом. – Просто мне нравится, как наша уважаемая Валентина произносит эту фразу: «Я замужем, но с мужем не живу!» Звучит как стихи. Отличная аллитерация, три «ж» в одной строке…
– Иван Европов, – невозмутимо продолжила Валентина, – объявил голодовку. Требует срочного выделения средств для изучения периферийных территорий.
– Голодающий Иван Европов, – ядовито произнес Годунов, – это круто. Вся Москва знает, что он конченый травоед и уже много лет не жрет человеческую пищу.
– Можешь доказать? – сухо осведомился Савелий.
– Конечно, могу. Я подрабатывал репетитором у сына его дилера. Только зачем что-то доказывать? Неужели, Герц, ты осквернишь страницы своего журнала репортажем про этого незначительного ублюдка?
– Если официально докажешь, что он травоядный, – мы его сотрем в порошок. Сделаем героем рубрики «Самый Лицемерный».
– Есть ребята и полицемернее, – пробормотал Годунов, глядя в сторону.
Савелий пожал плечами и сделал Валентине знак продолжать.
– В проекте «Соседи» очередной скандал…
– Жаль, – звучным баритоном перебил Годунов, – что ты замужем, Валентина!
– Заткнись, – повысил голос Савелий.
Валентина улыбнулась:
– Ничего. Он мне не мешает. Я привыкла.
– Протестую! – тут же воскликнул Годунов. – Ко мне нельзя привыкнуть! Я непредсказуем.
– Встань и исчезни, – прорычал Савелий.
Старый товарищ проделал жест извинения:
– Молчу! Извините, что помешал обсуждать скандалы проекта «Соседи»! Но хотел бы заметить, что в проекте «Соседи» существует специальный отдел. Так и называется: «Отдел скандалов». Двести пятьдесят сценаристов и психологов. Жесткий график. Каждые три дня – скандал на пять-шесть баллов, каждые пять дней – скандал на восемь баллов. В отделе имеются секции инцеста, рукоприкладства и изнасилований…
– Потом расскажешь, – раздраженно заметил Герц и посмотрел на Валентину особенным взглядом, скопированным у старика Пушкова-Рыльцева: – Что еще?
– Известный предприниматель Бокановский, продюсер нашумевшего фильма «Встречный зов», и его жена, солистка группы «Стоки Блю» Люся Хрущева, арестованы по обвинению в употреблении мякоти стебля…
– Не может быть, – удивился Савелий. – За траву никого не сажают. А посадить этого прощелыгу Бокановского, да еще вместе с женой…
– Я проверяла. Пресс-центр полиции нравов сообщает, что задержанные дали признательные показания.
– Какой-то бред. Надо проверить еще раз.
– Хорошо.
– Это все?
– Осталось главное, – тихо объявила Валентина и положила на стол дешевую пластиковую зажигалку: – Вот.
Гарри Годунов немедленно привстал и вытянул шею.
– Что это? – осторожно спросил Герц.
– Флэш-карта, – еще тише сказала Валентина и поежилась. – Там – копия доклада российского сопрезидента Восточно-Сибирской Свободной Экономической Зоны. Доклад датирован вчерашним числом. Срочно, совершенно секретно. Особая государственная важность. Лично премьер-министру, в единственном экземпляре. Мне принесли это сегодня утром.
– Кто? – спросил Герц.
Валентина порозовела.
– Я никому не раскрываю свои источники.
Герц помолчал и вздохнул:
– Если прочитаю, стану соучастником уголовного преступления.
Гарри Годунов оглушительно зевнул.
– Наверное, да, – спокойно произнесла Валентина. – Станешь.
– Послушай… Ты… когда на работу ехала… не заметила ничего странного?