Газели и импалы разбегались при его приближении, и он сбавил шаг, не желая предупреждать слона. Он уже порадовался, что так легко пересек равнину, когда напоролся на носорога.
Тот зафыркал и стал обегать его кругом, пока не оказался с подветренной стороны. Слоун снял винтовку с плеча, надеясь, однако, что стрелять все-таки не придется. Уж очень не хотелось выдавать себя слону.
Носорог остановился в шестидесяти ярдах, начал бить землю копытом и яростно зафыркал. Пробежал двадцать ярдов, резко повернул под прямым углом.
Слоун стоял не шевелясь, а носорог тем временем вернулся в исходную точку: похоже, ему не давал покоя запах человека. Вновь ринулся в атаку, но свернул в сторону, пробежав те же двадцать ярдов. А потом яростно потряс головой и унесся прочь.
Слоун постоял еще с минуту, желая убедиться, что носорог не вернется, потом опять двинулся к роще. Заметил, что животных становится все меньше, возможно, потому, что в роще могли обитать хищники. Он поискал на земле следы слона, ничего не обнаружил, начал забирать влево, еще надеясь, что сможет перехватить его на открытой местности.
Он прошел треть периметра рощи, когда услышал крик Каренджи:
— Бвана, он вернулся под деревья!
— Вернулся? — пробурчал Слоун. — Как он сумел туда вернуться, не попавшись мне на глаза?
Он проверил, заряжена ли двустволка, зажал два дополнительных патрона в левой руке и вошел в рощу, диаметр которой, по его расчетам, не превышал двухсот ярдов.
Углубившись на двадцать футов, остановился, прислушиваясь к характерным звукам: урчанию в животе слона, треску веток под ногами, по которым он мог бы определить местоположение животного. Он ничего не услышал и прошел еще двадцать футов. Опять остановился, но до его ушей доносился лишь щебет птиц да стрекотание насекомых.
Он уж хотел позвать Каренджу, спросить, не покинул ли слон рощу, но не решился выдать свое местонахождение, а потому двинулся в глубь рощи. Видимость не превышала десяти футов, часто даже пяти, и внезапно до него дошло, что только идиот может выслеживать Малима Тембоз в такой густой растительности. Он быстренько ретировался и облегченно вздохнул, выйдя на опушку.
Отойдя от рощи на пятьдесят ярдов, Слоун крикнул:
— Он все еще в роще?
— Ндио, бвана.
— Подожди десять минут, чтобы он забыл, где я стою, и начинай шуметь со своей стороны. Может, мы испугаем его и он выбежит на меня.
— Он не боится шума, бвана! — донеслось с другой стороны рощи.
— Все равно пошуми!
Каренджа не ответил, но через пятнадцать минут начал ломать ветки и орать во все горло. Слоун присел на одно калено, сжал винтовку, не отрывая взгляда от рощи, готовый выстрелить по выбегающему из нее слону.
Но стрелять не пришлось.
Десять минут спустя шум стих, а еще через полчаса Каренджа обогнул рощу и направился к Слоуну.
— Зачем ты пришел? — спросил охотник.
— Я подумал, что вы уже мертвы, бвана, потому что не слышал выстрелов, — ответил Каренджа. — Вот я и пришел, чтобы отвезти ваше тело миссионерам.
— Благодарю. — Голос Слоуна сочился сарказмом.
— Мне и дальше ломать ветки, бвана? Слоун покачал головой:
— Толку от этого нет.
— Так что же нам делать?
— Ждать. — Он похлопал по фляжке. — Воды у нас больше, чем у него. Водопой в миле от рощи. Рано или поздно ему придется выйти.
— Рано или поздно человек должен поспать.
— Ты у нас оптимист.
— Мне возвращаться на другую сторону рощи, бвана?
— Да, пожалуй. А вот это возьми с собой. — Он протянул Карендже подзорную трубу. — На случай, если он ушел, пока ты торчишь здесь.
Каренджа взял трубу и бегом помчался вокруг рощи. Слоун развязал рюкзак, достал кусок провяленного мяса, положил в рот, начал жевать. День сменился сумерками, сумерки — ночью, а слон все прятался в роще.
Наконец Слоун решил, что в такой темноте уже ничего не разглядишь, и разжег большой костер, чтобы отгонять хищников. Сидел он, привалившись спиной к рюкзаку, положив винтовку на колени.
Где-то рыкнул лев. В полумиле к западу заржали зебры. Рев леопарда заглушил предсмертный вскрик антилопы. Все стихло.
Слоун интуитивно поднял голову и увидел, как на него, молчаливый, как ночь, несется Малима Тембоз.
Охотник вскинул винтовку к плечу и уставился на громадного зверя. Его гигантские уши заслонили луну, земля дрожала при каждом его шаге, бивни, казалось, уходили в вечность.
— Ты такой, как о тебе говорили! — с благоговейным трепетом прошептал Слоун.
В последний момент он все-таки выстрелил. Пуля взбила облачко пыли на голове слона, но не остановила его, даже не замедлила его бег. Еще нажимая на спусковой крючок, Слоун знал, что так оно и будет.
Он все смотрел на слона, когда толстенный хобот и сверкающие бивни нависли над ним. «Вот зрелище, ради которого стоит жить», — подумал он.
На том его жизнь и оборвалась.
Спустя несколько минут Каренджа нашел то, что осталось от его бвана. Дождался утра, похоронил разодранную серую форму, поставил на могиле крест (он видел, как белые хоронят своих мертвых), на который и повесил видавший виды стетсон Слоуна.
Потом он вернулся в свою деревню, заплатил большой штраф, наложенный на него вождем, купил жену и остаток лет пас коз, ибо человеку, охотившемуся на Малима Тембоз, не пристало искать более слабых соперников.
СЕДЬМАЯ ИНТЕРЛЮДИЯ (6303 г. Г.Э.)
— Дункан… ты когда-нибудь спишь дома? Просыпайся! Я что-то промычал, стал стягивать одеяло с головы и только тут понял, что никакого одеяла нет и в помине, а я заснул в кабинете.
— Дункан!
Я сел, протирая глаза.
— Который час?
— Половина восьмого. — Хильда стояла у моей кушетки, решительно сложив руки на груди.
— Наверное, у тебя нет желания зайти ко мне через час?
— Нет. А теперь поднимайся. Тебе сразу полегчает. Я с трудом поднялся. Спина затекла, болела правая нога, во рту стояла горечь.
— Ты не права.
— В каком смысле?
— Мне стало хуже.
9 М. Резких — Тогда для разнообразия начни спать в собственной постели. — Она не сводила с меня глаз. — Дункан, я полночи не спала, гадая, увижу ли я тебя этим утром живым. Даю тебе две минуты, чтобы прийти в себя, а потом ты расскажешь мне все, что произошло ночью.
— Слон его убил.
— О ком ты?
— О Ганнибале Слоуне. Первом белом человеке, который увидел Слона Килиманджаро.
— Мне без разницы, что ты узнал от компьютера, — бросила она. — Я хочу знать, что произошло между тобой и Мандакой!