– Белый, Димыч, – Карагодин показал на два ответвления, – один – туда, другой – сюда. Пройдете метров по двести. Будете искать следы подков. Кто найдет, получит дополнительную порцию водки. Вперед. А мы пока пожрать чего-нибудь сообразим.
Белый тут же выбрал себе левую дорогу, Димычу ничего не оставалось, как пойти по правой. Они поплелись – каждый в свою сторону, обходя сопку с двух сторон.
Владик бросил рюкзак на снег и принялся его расстегивать. Эдик отправился за ветками для костра. Когда он вернулся, таща охапку хвороста, его брат уже разложил на расстеленном на снегу брезенте хлеб, консервы, поставил водку и пластиковые стаканчики.
Пока разводили костер, разогревали консервы, прошло не меньше получаса. Все это время Карагодин с майором стояли в сторонке, негромко переговариваясь. Минут через пятнадцать вернулся Белый.
– Ну что? – Карагодин поманил его к себе.
– Ничего, – Белый отрицательно помотал головой.
На его длинных белесых ресницах серебрился иней.
– Хорошо смотрел?
– Чего там, блин, смотреть, лед один, – он с тоской покосился на водочные бутылки.
– Сам ты лед, – огрызнулся Карагодин и поглядел на майора. – Ну как с таким народом работать можно?
– Может, по соточке? – проблеял Белый.
– Подождешь, – раздраженно зыркнул на него Карагодин. – Где Димыч?
– Так он же по той дороге пошел…
– Пошел, пошел, – передразнил его начальник, – иди к нему, может, он нашел чего.
– Погреться бы, Палыч, – запричитал Белый.
В этот момент со стороны дороги, по которой ушел Димыч, донесся странный шум. Все с тревогой посмотрели в ту сторону, откуда этот шум долетал. Шум имел сходство с треском ломаемых веток, будто кто-то огромный продирался сквозь заросли кедрового стланика. Затем раздался душераздирающий вопль. Скинув рукавицу, майор принялся расстегивать кобуру, но она, как назло, не поддавалась.
Поскальзываясь и едва не падая, к развилке выскочил Димыч, с вылезшими из орбит глазами. Шапка у него съехала на затылок, изо рта валил пар. Он орал что-то нечленораздельное, пытаясь на ходу обернуться назад и в то же время боясь промедлить хоть долю секунды.
Карагодин быстро сунул руку в карман полушубка и вытащил свой «ТТ». Передернув затвор, загоняя патрон в патронник, снял пистолет с предохранителя и направил ствол вверх.
Наперерез Димычу, из-за ствола лиственницы понеслась какая-то бурая тень. Как назло, Димыч в это самое мгновение оглянулся и, оступившись, кубарем покатился по направлению к Карагодину.
Димыч попытался подняться, скользя ногами по насту, но не успел. Огромный кабан на полной скорости врезался в него и принялся терзать его клыками. Несколько раз он подбросил его вверх, словно тряпичную куклу, ловя на острые белые клыки.
В кабане было не меньше полутора центнеров. Такие экземпляры попадаются довольно редко. В холке он достигал почти метра высоты. Его бурая щетина на загривке поднялась как «ирокез» у панка. Копыта, врезаясь в наст, выбивали из него снопы льда, перемешанного со снегом. В каком-то остервенелом напоре он издавал громкое полухрюкание-полухрап-полурев, разносившийся далеко по окрестностям.
– Да стреляйте же вы! – пробормотал Белый, с отвисшей челюстью наблюдавший, как зверюга расправляется с его приятелем.
Майору наконец удалось справиться с застежкой кобуры. Но дрожащие замерзшие пальцы никак не могли выудить пистолет. В конце концов ему удалось достать оружие. Он направил ствол на кабана, но стрелять не мог, так как боялся попасть в Димыча. Все-таки выстрел прогремел. Карагодин выстрелил в воздух, надеясь хотя бы отпугнуть взбесившееся животное.
На кабана выстрел произвел впечатление не больше чем комариный писк. Секач на время оставил свою жертву, а затем принялся за нее с новыми силами. Место побоища окрасилось человеческой кровью, перемешанной с клочьями изодранной куртки. Димыч уже не подавал признаков жизни. Карагодин выстрелил вверх еще несколько раз. Теперь кабан, бросив кровавый ворох тряпок и истерзанную плоть, насторожился, повернув свою клинообразную голову в сторону стрелявшего. Его пятачок с шумом втягивал морозный воздух.
– Бежим, – прошептал майор Карагодину, – пистолетом его не возьмешь.
Он все же направил ствол «макарова» на животное и попятился.
– Догонит, – не разжимая губ, ответил Карагодин.
Белый, стоявший до этого словно загипнотизированный, бросился в сторону костра. Братья, занимавшиеся приготовлением пищи, бросили все и, выбрав не слишком толстое дерево, пытались залезть на него, отталкивая и мешая друг другу.
Кабан двинулся на источник шума. В его маленьких черных глазках не было ни капли сострадания. Только дикое желание расправиться с обидчиками. Подпрыгивая, словно у него были подпружиненные ноги, кабан рысцой надвигался на вооруженных пистолетами людей. Первым не выдержал майор. Он развернулся и метнулся в сторону костра, до которого домчался в несколько прыжков. Здесь уже стоял Белый. Выбрав большую горящую ветку, он замер в оборонительной стойке, загораживаясь костром. Майор быстро присоединился к нему, также вытащив из костра пылающую головешку.
Начальник охраны отходил с большим достоинством, чем его коллега. Но и он в конце концов не выдержал. Когда до костра оставалось не больше двух шагов, он бросился под его защиту. Кабан остановился в нескольких метрах от пламени. Помотав головой из стороны в сторону, он вспорол клыками снег и нехотя потрусил в чащу.
Сжимая «ТТ» в руке, Карагодин первым двинулся к распоротому телу. Время от времени он поглядывал в сторону чащи, где скрылся кабан. За Карагодиным подтянулся майор, не выпускающий пистолета из рук. Они стояли над тем, что несколько минут назад было Димычем, понимая, что тому уже ничем не поможешь. Тело было исковеркано так, словно попало под поезд. Из-под разодранной куртки наружу вывалились лилово-бурые кишки. Карагодин все-таки присел и, дернув за ворот, приложил пальцы к яремной впадине Димыча. От тела исходил какой-то тошнотворно-вонючий запах, так что Карагодин непроизвольно поморщился.
Выпрямившись, он стащил с головы шапку. Майор и остальные последовали его примеру.
– Ни хрена себе, – последними присоединились Владик с братом, спустившиеся с дерева.
– Я отказываюсь идти без оружия, – заявил Эдик, натягивая шапку. – Пусть Шепелев сам попробует с голыми руками в тайгу идти. Был бы сейчас автомат, Димыч бы живой остался.
– Заткнись, – бросил Карагодин, хотя в душе был согласен с подчиненным.
Он достал сотовый и вызвал летчика. Приказал ему ждать на том же месте, если они задержатся.
Потом вернулся к костру и набрал номер Шепелева.
– У нас проблема, Семен Никанорович, – доложил он, предчувствуя реакцию своего начальника.
– Опять?! – взревел Шепелев, подтверждая его опасения.