Что остается?

Остаются бомбы, яды и прочие достижения науки и техники, приходящие вместе с посылкой для арестанта. Шилов остановился наядах. Ничего сложного – никаких там навороченных препаратов, которые проникают в кровь сквозь поры кожи, стоит только прикоснуться к отравленному предмету. Обыкновенное снотворное, которое принимают внутрь. Перорально, ежели по-научному… Ну, не совсем обыкновенное: таким зельем в ихних зоопарках усыпляют отживших свое слонов и носорогов. Десятая доля миллиграмма – и человек отправляется в гости к Самому Главному Прокурору…

Опять же – но. Как доставить такую посылку? Самое главное препятствие – любая передача проходит через множество загребущих рук. Отведают цирики по наливному яблочку, и привет. Гора трупов. Расследование выяснит, для кого именно предназначалась посылочка, и – смотри пассаж о слухах. И даже если посылка дойдет до адресата в целости и сохранности, то тогда вместе с объектом передохнут все сокамерники Карташа (еда из передач идет на общий стол, сие есть закон, и никто его нарушать не будет), а этого Шилов не хотел. И не потому, что было жалко сокамерников-уркаганов: опять начнется расследование, и – смотри все тот же пассаж.

Короче: отравленный предмет приговоренный Карташ должен получить в целости и сохранности, в собственные руки, и начать употреблять лично, ни с кем не делясь. Употребит немного, назавтра сдохнет, и ни один тупоголовый судебный патологоанатом не станет заморачиваться углубленной экспертизой, так и напишет резюме: «смерть от обширного инфаркта». Так что это может быть за предмет!

И Шилов придумал.

Захарченко пришел на добрых полчаса раньше и, дожидаясь назначенного времени, сперва прогулялся в сторону рынка, потом перекурил на лавочке автобусной остановки – Шилов видел его из окна. То, что он явился с таким запасом, говорило о его крайней заинтересованности во встрече. Ну еще бы – почуял запах денежек! Должник, конечно, должен был сообразить, что от него попросят некую услугу.

Ага. Захарченко взглянул на часы, выбросил окурок и направился к дому.

Через пять минут задребезжал звонок.

Глава 11
«Дорогая передача…»

– Конспиративная явка? – оглядевшись в прихожей, хохотнул Захарченко. Это нервный смешок выдал его волнение.

– Она самая, – не стал спорить Шилов. – Это квартира моей тетушки. Старушка переехала в деревню, хотела сдавать квартиру, да я отговорил. Напугал историями про плохих съемщиков, которые превращают жилплощадь черте во что, а потом пообещал, что стану материально помогать в ее деревенской жизни. Ну и оставила она ключи мне. Ну, вы же, как мужик мужика, должны меня понять. Необходимо иногда отдохнуть от жены в компании веселых девушек.

– Нечасто, вижу, здесь бываете? – заметил Захарченко, проходя в кухню.

«Неученый еще в хитрых делах, – подумал Шилов. – Не знает простой истины: излишнюю наблюдательность следует всегда держать при себе. А то, бывает, боком выходит».

– Нечасто. Дела, дела, не до маленьких шалостей пока. Ну, мы и без лялек неплохо время проведем, не так ли? – Шилов достал из холодильника бутылку «Русского стандарта» и незамысловатый набор закусочной снеди: сыр, лечо, колбасу, два пластиковых контейнера с готовыми салатами. На столе уже лежали купленные им сегодня два набора одноразовой пластиковой посуды.

– За продолжение знакомства, – предложил Шилов, разлив водку по стаканчикам.

– За продолжение.

Это вчера в кафе он вынужденно соблюдал правила приличия. Захарченко пил сейчас по-мужицки, как привык: высоко запрокидывал голову и вливал в себя водку, как в воронку, только кадык ходил ходуном.

– На службе-то как? – задал Шилов разогревочный вопрос.

– А чего ей сделается. Служба идет, зэки сидят, мы сторожим.

– Тяжело?

Константин пожал плечами.

– Обычно. И привычно… Ну… это… давай еще по пятьдесят капель?

– А то.

Налили, выпили, закусили. Водка аккуратненько легла на вчерашнее, и по телам разлилась приятная истома.

– Бр-р-р, – сказал Шилов. – «От сумы и от тюрьмы», и все такое – это понятно, но не дай бог…

– Так а что такого-то, – Захарченко поковырялся вилкой в салате «Греческий», положил в рот кусочек сыра. – Живут же.

– Ну… Не знаю. Уголовники, феня, опускалово… Нормальный человек разве выдержит.

Он потянулся за колбаской и пропустил взгляд, который бросил на него Костя.

– А ты думаешь, в крытку попадают исключительно рецидивисты? Сам ведь сказал: «от тюрьмы и от сумы…» Так что обычные люди тоже сидят и не кукарекуют…

– Ну, а мы лучше выпьем.

– …А в общем, ты прав, – вдруг жестко сказал Захарченко, когда зажевали следующую рюмашку. – «Кресты» – это в натуре другой мир, бляха-муха. Там не так, там даже язык другой… Но ничего, боремся. Вор не пройдет.

– Хотя, если человек сильный, со стержнем внутри… понимаешь, о чем я?

– Чего ж не понять… – кивнул Костя. – Только вот что я скажу: даже против лома можно найти прием. И обламывают там любые стержни, стоит только намекнуть кому надо.

И под очередной тост он поведал несколько кошмарных историй из серий «Раздавленные крыткой» и «Я – вор в короне», где воровские авторитеты мановением мизинца приказывают шестеркам зачмурить любого не приглянувшегося им бедолагу, старые урки насмерть бьются с бритоголовыми бандитами, отстаивая прежние понятия, а те насаждают новые порядки, и поэтому бунты имеют место примерно раз в неделю…

Ну, не с таким смаком, разумеется, поведал – столичный гость ведь тоже не дурак и лажу почувствует. И все равно прикольно было нести пургу. Захарченко понимал, что этот орел не просто привет передал от Сереги Грушина и по доброте душевной в первый же день накормил-напоил случайного знакомого. Вчера, блин, Захарченко – будем честными – позволил себе быть угощаемым. И совершенно напрасно. Да еще и денег остался должен уйму. А вот это вообще уже никуда не годится. Работая в «Крестах», он на собственном опыте знал, что халявы не бывает, за все надо расплачиваться, а вне службы, на воле, вишь ты, расслабился. И московский орел как пить дать потребует вернуть должок, причем наверняка не деньгами, а услугой. Вот Костя и подпустил в голос трагизма, расписывая ужасы СИЗО, чтобы гость понял: любую услугу, связанную с его службой, выполнить будет ох как затруднительно. Дескать, кровь проливаем, живота не щадим в боях с уркаганами…

– …поэтому на полу в каждой галере, – это коридоры в «Крестах» так называются – желтой краской полоса нарисована, по этой полосе заключенные на допросы ходят. Шаг влево, шаг вправо, и – сам понимаешь…

– Ужас, – согласился Шилов, и непонятно было, поверил он байкам или нет. – Собственно, так я и полагал… Вот почему у меня к тебе дело есть.