Роман Ильич поблагодарил и побежал искать забегаловку. Он обнаружил ее в самом конце коридора. Это была узкая комната с окном, выходившим во двор. Напротив прилавка, заставленного пластиковыми бутылками с пепси, стояли три высоких столика со следами пролитого кофе.
Роман Ильич поинтересовался, не подают ли здесь спиртное, и в конце концов получил полстакана дрянного коньяка и заветрившийся бутерброд. Он выпил коньяк, приложив для этого некоторое усилие, занюхал бутербродом и некоторое время таращился в окно на штабель отработанных батарей парового отопления, сложенный у забора. Наконец он почувствовал, как опьянение начинает обволакивать мозг, постепенно притупляя гнездящуюся там боль, подумал и взял еще порцию коньяка.
Здание он покинул не слишком твердой походкой, но в улучшившемся настроении. Жизнь казалась теперь вполне приемлемой, горе преходящим, а проблемы разрешимыми. Немного пофланировав по улицам, Роман Ильич набрел на станцию метро и поехал домой.
За время поездки произошло то, что хорошо известно пьющим людям, но Роману Ильичу показалось новостью – уровень алкоголя в крови стал падать, и приподнятое настроение постепенно вытеснялось черной меланхолией. Такое положение никак не устраивало Романа Ильича, и он принял единственно верное решение – добавить.
В первом попавшемся баре он выпил стакан какого-то густого и ужасно дорогого вина, а потом раздобыл где-то бутылку водки – где именно, стерлось у него из памяти совершенно – и, основательно набравшийся, заявился домой.
Он так долго копался ключом в замке, что соседка Лариса вообразила, будто в дом лезут воры. Когда Роман Ильич ввалился наконец в квартиру, она встретила его с утюгом в руке.
– Ничего себе! – изумилась она, сообразив, что утюг в данном случае не понадобится. – Где это вы так нализались?
Роман Ильич попытался ответить ей холодным и высокомерным взглядом, но в поле зрения ему почему-то все время попадали то полушария грудей, распиравшие хлопчатобумажную ткань спортивной майки, то смуглые мощные бедра, резко контрастирующие с черными атласными трусами, туго врезавшимися в упругую плоть, и он растерялся, а мысли его потекли совсем в другом направлении.
Пошатываясь, он добрался до кухни и, по-хозяйски швырнув на свой столик «дипломат», достал оттуда бутылку водки. Когда донышко бутылки стукнуло по крышке стола, Лариса присвистнула и с выражением глубочайшего интереса на лице уселась на кухонный табурет. Слегка сгорбившись и опустив подбородок в ладони, она разглядывала Романа Ильича с немым изумлением.
Он же, стараясь держаться независимо и гордо, достал из шкафчика чистый стакан и раскупорил бутылку.
– Вы собираетесь пить без закуски? – удивилась Лариса. – Слетите с катушек! Подождите, там у меня оставалось немного колбасы...
И она полезла в свой холодильник.
Роман Ильич хотел было возразить, что ни в чем не нуждается, но, посмотрев на соседку, осекся. Лариса рылась в холодильнике, наклонившись и выставив в сторону Четыкина мощный зад, на котором едва не лопались узкие черные трусы. Майка с пятеркой на спине слегка задралась и приоткрыла загорелую гибкую талию, перечеркнутую мягкой линией позвоночника.
Роман Ильич, причиной пьянства которого были как раз неутоленные инстинкты, был ошеломлен. Он, пожалуй, впервые осознал, что живет рядом с женщиной – с хозяйкой роскошного крепкого тела, которое таит в себе неисчислимые наслаждения. Неуправляемое, животное желание внезапно охватило Четыкина, и он только чудом удержался, чтобы не наброситься на застывшую в соблазнительной позе Ларису. Однако из глотки его вырвался короткий жалобный хрип, напоминавший призыв о помощи.
Лариса удивленно обернулась, сжимая в руке полбатона колбасы. Выражение глаз соседа выдавало его с головой, но Лариса лишь слегка приподняла брови и участливо спросила:
– Вам что, плохо?
Четыкин не сразу нашелся что ответить. Губы его покривились, глаза беспомощно заморгали. Лариса смотрела на соседа со странным интересом и удовлетворением – она тоже, в свою очередь, не видела в нем раньше мужчину, – и эта внезапная вспышка страсти в нем ужасно ее забавляла.
– Может быть, выпьете со мной, Лариса? – с пьяной галантностью произнес Четыкин, стараясь правильно выговаривать неподатливые слова.
– Это с какой такой радостью? – грубовато поинтересовалась она. – У меня режим.
Роман Ильич хотел напомнить о винной бутылке и неубранных фантиках, но внутренний голос удержал его от этой ошибки.
– Режим иногда нужно нарушать! – убежденно заявил он. – Об этом говорит и врачебная наука!
– Так это вы по науке сегодня нарушили? – с легкой усмешкой спросила Лариса.
Роман Ильич печально покачал головой, плеснул в стакан водки и залпом выпил.
– Сегодня я выпил из-за любви! – торжественно объявил он.
– В самом деле? – Лариса округлила смеющиеся глаза. – Интересно, к кому это?
Образ пепельноволосой волшебницы мелькнул перед взором Четыкина, но сейчас рядом с ним были семьдесят или восемьдесят килограммов живой, горячей плоти, и они перевесили.
– К тебе, Лариса! – вдохновенно соврал Четыкин.
Девушка презрительно фыркнула и смерила Романа Ильича уничтожающим взглядом.
– Надо же, маленький, страшненький, а туда же – с глупостями!
– Я не с глупостями! – запальчиво воскликнул Роман Ильич. – Ты... ты не веришь?
Ему ужасно хотелось сейчас доказать, что он вовсе не маленький, не зашуганный человечек, что он по-своему грозен и всемогущ, что... И тут его осенило. Роман Ильич сунул руку в карман и с победоносным видом вытащил пачку долларов.
– Смотри! – крикнул он. – Ты и теперь скажешь, что я ничего не стою? А вот еще! Смотри!
Он бросил купюры на стол, и они рассыпались веером. Лариса невольно приоткрыла рот и посмотрела на соседа с уважением. Сегодня он, кажется, решил ее по-настоящему удивить! Она осторожно подвинула банкноту, упавшую на самый край стола, и задумалась. В голову ей пришла шальная, но остроумная мысль. Четыкин, конечно, не подарок, но ей позарез требовались деньги. Он сейчас не в себе, и этот момент нужно использовать на всю катушку. Лариса была вполне современной девушкой, без предрассудков, и считала, что от полового акта еще никто не умирал, а деньги с неба не падают.
– Давайте выпьем, Роман Ильич! – предложила она неожиданно.
Голос ее сделался неожиданно загадочно-волнующим, а глаза подернулись поволокой. При взгляде на нее у Четыкина перехватило дыхание. Он выпил водку, не замечая вкуса.
Лариса дождалась, пока спиртное окончательно ударит Четыкину в голову, а потом встала и потянула его за рукав.
– Пойдемте со мной! – заманчиво шепнула она.
Роман Ильич, точно заговоренный, проследовал в комнату Ларисы. Неожиданно она наклонилась и, схватив его за плечи, впилась в губы яростным, долгим поцелуем, потом она оттолкнула его и глухо сказала: «Раздевайтесь!»