Палатки защитного цвета, сверху еще и прикрытые листвой. Не заметно костра, не видно свалки… скорее не чувствуется свалки. Очень трудно заставить негров убирать за собой; там, где они находятся без присмотра белых, обычно вырастают целые кучи самого разного мусора, все это гниет и дает о себе знать мухами, крысами и эпидемиями.
Что это за такое, на хрен…
– Соарес, Валь, осмотреться, – приказал обер-лейтенант.
Сам пошел мимо ограды, ища, где вход, и тут… что-то… как он сам говорил, – «царапнуло взгляд». Он остановился… его глаза бегали по сторонам… лучше всего незаметные, неприметные вещи удается отследить боковым зрением. Что-то было не так… он отошел в сторону, попробовал землю ногой.
И земля поддалась.
Обер-лейтенант молча отстегнул с пояса складную заточенную лопатку.
Это были дети… Пусть и черные, но все же это были дети. Дети…
Яма, в которой их закопали, была размером примерно шесть на шесть метров. Кто-то очень тщательно снял верхний слой земли, потом вырыл яму, сбросил туда мертвых детей… расстрелянных детей, потом положил на место верхний слой почвы. Но сложную корневую систему деревьев все же повредил. Обер-лейтенанта как раз и насторожила чуть увядшая зелень на деревьях… деревьям не хватало влаги от того, что часть корней была повреждена. Но через несколько лет здесь будет очень густая растительность.
Дети лежали рядами, не просто сброшенные в яму, а аккуратно уложенные, рядок к рядку, руки по швам, тело вытянуто, чтобы занимать меньше места. Они были примерно одинакового роста… восемь, девять, десять лет. Перед обер-лейтенантом плыла картина… имперский, торжественный марш, дробь барабанов, знамя рейха, четкие, вымеренные до миллиметра каре югенвера. Несколько взрослых в военной форме принимают парад… пополнение военных частей, будущие имперские летчики, имперские инженеры, имперские моряки… а сейчас просто пацаны, гордые тем, что они встали в строй и строй принял их, что они такие же, как все, что они делают что-то нужное и важное для рейха, то, что им по силам. А этих детей никто не поставил в строй, не выдал форму, не научил, что нужно делать для рейха, для империи. Их просто убили и закопали в глухом лесу, прикрыв могилу, чтобы никто и никогда не узнал их судьбы, чтобы имперский судья не спросил ни с кого за их рано оборвавшиеся жизни. Сколько тут их… сотня, не меньше. Сто оборванных детских жизней… и кто сказал, что такая яма тут одна…
Обер-лейтенант почувствовал приятно холодящую кожу ненависть. Он убивал потому, что ему приказывали убивать… но когда он найдет того, кто ответственен за это… будьте уверены, он придумает ему особенную казнь. Просто так это существо не умрет.
Утробные горловые звуки, раздавшиеся за спиной, свидетельствовали о том, что кто-то из боевых пловцов не выдержал…
Шольц, санитар их отряда, поднялся с колена, снял перчатки. Пахнуло спиртом.
– Что? – спросил обер-лейтенант.
– Выстрел в затылок с близкого расстояния. Пуля небольшого калибра. Спортивный пистолет или револьвер, что-то в этом роде. Но это еще не все.
– Что еще?
– Воздействие радиации.
Обер-лейтенанта передернуло.
– Радиации, Шольце?
– Так точно. Эти дети уже были больны, герр обер-лейтенант. Тот, кто прервал их жизни, оказал им услугу, как бы страшно это ни звучало. Избавил их от боли.
Отступать было поздно. И дозиметра у них не было. Черт… современный дозиметр размером с наручные часы и весит так же, но никто не додумался взять с собой чертов дозиметр. Потому что никто не предупредил, что они могут наткнуться на такое…
– Все сняли?
– Так точно, герр обер-лейтенант.
Обер-лейтенант молча принял флеш-карту. Вставил ее в свой коммуникатор – в нем уже была встроенная спутниковая антенна, и он сейчас мог разговаривать хоть с Берлином и передавать данные по аппарату размером со старую телефонную трубку. Он набрал нужный номер.
– Папа, здесь Бабуин, Папа, здесь Бабуин, прием…
– Бабуин, это Папа, есть контакт…
– Папа, здесь Бабуин, мы на точке с координатами… – Обер-лейтенант по памяти зачитал ряд цифр с приемника GPS, системы глобального позиционирования, – в точке враждебный лагерь, до тридцати единиц противника, лагерь уничтожен и зачищен, повторяю – полностью уничтожен и зачищен. Дополнительная информация – обнаружено массовое захоронение детей, повторяю – массовое захоронение детей, подвергшихся при жизни воздействию радиации. Посылаю картинку, посылаю картинку…
Обер-лейтенант нажал на кнопку – началась перекачка снимков…
– В тридцати метрах севернее замаскированная дорога, довольно широкая, чтобы смог пройти армейский грузовик. Дорогой регулярно пользуются, – обстоятельно докладывал Португалец, – последний раз здесь кто-то был три-пять дней тому назад, возможно, чуть больше. Дорога уходит на север.
– Идем по следу, – решил обер-лейтенант.
Спецназовцы молча выстроились в походную колонну.
– Поджечь? – спросил кто-то.
– Не надо. Не будем предупреждать ублюдков о том, что смерть идет.
– Смерть идет… – один за другим негромко повторили германцы.
Это был их боевой клич. Смерть идет…
Соблюдать тишину бандиты не умели…
Выстрелы стали слышны, еще когда они шли по небольшой, неглубокой, по колено в самых опасных местах речушке. Только так можно было обойти в изобилии наставленные в джунглях и на дороге ловушки, а в том, что они есть, капитан даже не сомневался. Выстрелы говорили ему о том, что они идут по правильному пути, и о том, что в лагере дьякона отвратительная дисциплина.
Обер-лейтенант уже кое-что понимал… прикинул палец к носу, как только они отошли от разгромленного лагеря достаточно далеко, что не стал слышен омерзительный трупный запах. Дети. Африканцы, которые живут на нецивилизованных территориях, обычно не регистрируют рождение детей, только когда дети уже взрослые, они приходят к имперскому комиссару, чтобы получить паспорт. Рождаемость здесь высокая, и кое-какую информацию об истинном количестве детей знают только миссионеры. Ее может знать и бывший миссионер – дьякон Африкан Макумба.
Вопрос только, где и что они добывали? Где те подпольные шахты, в которых они добывали радиоактивные вещества и подхватили лучевую болезнь? Ведь именно с таких шахт дьякон получает достаточно, чтобы продолжать беспорядки и террор. Просто все думали, что он добывает только колтановую руду, относительно безопасный элемент. А теперь получается, что он добывает где-то и трансурановые элементы, урановую руду. Превращаясь тем самым из государственного преступника в потенциального ядерного террориста и угрозу первого уровня. В шахтах используются дети – они меньше, чем взрослые, им легче перемещаться по шахтным стволам, и их труд куда дешевле. Возможно, дьякон заманивает детей в приюты, обещает, что о них там позаботятся…