– Скоротали, называется, – не удержавшись, язвительно проворчал Соленый, но комиссар не стал обращать внимания.
– И кто эти двое?
– Мы особо не расспрашивали, товарищ Русаков, а они не говорили, – боец пожал плечами. – Дела какие-то у них тут свои были, не иначе. Мы любым людям рады, чем нас больше, тем шансы выше… Кстати, вон один раненый – из них. Раз вам надо, сами и расспросите…
– Так, ясно. Погоди-ка. – Комиссар пружинисто выпрямился, отыскал Димку взглядом, быстро подошел.
Пес, заметив маневр хозяина, тут же перебежал от раненых к Димке, ткнулся лобастой головой в опущенную ладонь. Вот же привязался, блохастый. Димка неуверенно погладил собаку по голове, испытав очень странное ощущение. Живых крыс как-то приходилось держать в руках, еще пацаном ловил, так те, если как следует за загривок не сцапать, извернутся и пальцы располосуют. А вот такое крупное животное трогать, не опасаясь, что его клыки вопьются в руку, – это что-то новенькое. А ведь до Катаклизма собаки были привычным явлением, верой и правдой служили людям. Теперь – лишние рты. И крайне опасные создания, из тех, которые мутировали на поверхности.
– Вот что, Сотников, – комиссар нахмурился. – Что-то новая смена задерживается, сходи, проверь, в чем там дело. Не вечно же нам тут торчать, у нас и своих забот хватает. И ребят своих прихвати, мало ли что…
– Дык они и не появятся, пока не отрапортую, что на станции безопасно, – у Матросова оказался острый слух. – И решетку не откроют. Щас, я сам схожу…
– Сиди, сиди, – отмахнулся комиссар, увидев, что тот начал подниматься, пошатываясь от усталости. – И без тебя найдется, кому сходить. Двигай, Сотников. Карацюпа, назад! Да что с тобой творится?
Пес, собиравшийся припустить следом за сталкерами, виновато опустил голову, вернулся и сел на задние лапы возле ног комиссара. Группа Сотникова быстрым шагом двинулась к ближайшему из двух спусков в переход – на слабо освещенной факелами платформе они выглядели как черные прямоугольные провалы в бездну.
Отойти далеко не успели. Знакомый холодок опасности зябкой змейкой скользнул вдоль спины. Сотников резко обернулся, хватаясь за «Бизон». Взгляд выхватил из темноты силуэты людей возле блокпоста, окаймленные заревом костра. И пса, который тенью метнулся от комиссара к раненым – один из них смотрел в сторону сталкеров, поднимая руку. Не успел Димка понять, в чем дело, как сверкнула вспышка, грохнул выстрел, и пуля впилась в колонну чуть выше его головы, обрызгав макушку и плечи осколками мрамора. Парень инстинктивно пригнулся, собираясь броситься за колонну, но пес с грозным рыком уже налетел на стрелявшего, подмял его под себя. Снова выстрел. Полный боли визг собаки и яростный крик человека.
Сотников рванул обратно, не обращая внимания на удивленные возгласы Каравая и Соленого.
Выстрел!
Когда Димка подбежал, все уже закончилось. Лишь жалобно скулил пес, лежа на боку, а возле него хлопотал негр, ощупывая рану – пуля попала животинке в заднюю ляжку, прошла навылет. Комиссар, гневно сверкая глазами, неторопливо засовывал в кобуру массивный пистолет Стечкина.
– Что здесь произошло?!
– Мне тоже хотелось бы это знать, товарищ Сотников, – несмотря на гнев, Русаков ответил предельно спокойно, железный характер не позволял этому человеку расточаться на излишние эмоции. – Еще немного, и я лишился бы своего пса. Пришлось стрелять гаду в голову, чтобы наверняка. – Он кивнул на бывшего раненого, которого застрелил недрогнувшей рукой. – А жаль, теперь не допросить. Ты знаешь этого человека?
Димка с трудом отвел взгляд от пса, бросившегося на его обидчика и в результате схлопотавшего пулю. Во лбу свежеиспеченного трупа зияло пулевое отверстие, а под раздробленным затылком из выходного отверстия растекалась кровавая клякса. Лицо незнакомое, худощавый, лет сорока, одежка самая что ни на есть обиходная – потрепанные камуфляжные куртка и штаны, кирзачи. На ладони безвольно откинувшейся руки – «ТТ». Оружие, как и одежда, тоже ничем не примечательное.
– Впервые вижу.
– Но зуб он точил именно на тебя, смекаешь?
Да, немного растерянно подумал Димка, комиссар прав, человек стрелял именно в него. Но почему? За что?! Он его действительно не знал и понятия не имел, где успел перейти ему дорогу. Уцелеть при нападении химер и умереть так безрассудно, лишь бы достать сталкера! Что же его заставило на такое решиться?! Может, он просто спятил и не соображал, что делает?
– Максим, что там с псом? Жить будет?
– Будет, товарищ комиссар, – озабоченно кивнул негр, ласково потрепав Карацюпу по загривку и заработав признательный взгляд пса. – Рана не опасная, хотя и неприятная.
Пес жалобно заскулил, вполне согласный с его заявлением.
– Ты его околдовал, что ли, Сотников? – задумчиво обронил комиссар, на что Димка лишь недоуменно пожал плечами. – Никогда он к чужим так не ластился. Ладно, на чем мы прервались? Да, на смене. Сходи уже, поторопи их…
– Смены не будет.
От знакомого голоса, так неожиданно раздавшегося за спиной, Димка чуть не подпрыгнул. Обернулся. Ну точно, капитан Леденцов собственной персоной! Стоит, прямой как столб, смотрит холодным змеиным взглядом, на губах насмешливая улыбочка, по обезображенным щекам при любых движениях лицевых мышц изгибаются пиявки рубцов.
Но главное не это.
Леденцов пришел не один, рядом с ним маячили двое бойцов из личной охраны, в солидной экипировке, а за ними, шагах в десяти…
Димка радостно заулыбался, позабыв обо всех проблемах.
Наташка! Фёдор! Что может быть важнее такой встречи! Так вот почему его беспокойство улеглось – не из-за встряски после столкновения с химерой, а потому, что Наташка действительно была рядом, только он об этом еще не знал!
* * *
«День» на Павелецкой-радиальной сегодня так и не наступил.
Леденцов объявил карантин по случаю нападения химер и запретил открывать решетки. А всю команду комиссара Русакова абсолютно бесцеремонным образом выпер со станции обратно на Автозаводскую. Когда два таких властных человека, как Леденцов и Русаков, вдруг не сходятся в точке зрения, то атмосфера опасно накаляется, в результате едва не произошла стычка. Но, во-первых, свою роль сыграло то, что станция, пусть и не совсем официально, находилась под патронажем Ганзы, а значит, власти у Леденцова здесь больше. Во-вторых, было заметно, что комиссар и сам не прочь убраться, просто не привык уступать сразу.
Так что и после шести станция осталась пустой и заброшенной.
Полчаса спустя походная палатка, скатку с которой охранники Леденцова предусмотрительно притащили с собой, пялилась чужеродным оранжевым бельмом из темноты грязной платформы. У палатки было собственное матерчатое дно, что за неимение стульев позволяло расположиться прямо на полу, но капитан все же распорядился экспроприировать ящики от блокпоста, обустроить хоть как-то. Охранники остались снаружи, Фёдор рвался поучаствовать в «посиделках», но капитан и его бесцеремонно выставил на платформу, приказав ближе, чем на двадцать шагов, не подходить. Посреди палатки между ящиков поставили еще один, на него водрузили свечку, рядом расстелили скатерку с едой: Леденцов и это предусмотрел – то, что сталкеры вернутся с задания голодными. По обстоятельности приготовлений Димка уже смекнул, что разговор с капитаном предстоит непростой. Правда, кусок в горло сейчас все равно не лез, парень чувствовал небывалый прилив сил и с удовольствием обнимал девушку за талию, буквально впитывая в себя успокаивающее, манящее тепло ее ладного тела. По-настоящему, конечно, уединиться не светит – тонкие стены палатки пропускают любые нескромные звуки. В их гнездышке на Таганской гораздо вольготнее, но мечтать, как говорится, не вредно, а пока бери то, что дают. Да и обстановка на станции мрачная, не располагающая к любовным экспромтам.