– Они еще предупредили меня, и я приехал, чтобы забрать жеребца, – добавил Харитонов.
– И это все! – закончил я.
– А какое участие во всем этом принимал этот... – Он замялся, не зная, как назвать Камаля, но нашел выход: – Пока не установленное лицо?
Ответить я не успел, потому что вернулся сиявший, как медный таз на солнце, участковый.
– Ну, что? Пробили телефон? Выяснили, кто мой сообщник? – спросил я у него.
– Выяснили! – радостно заявил он и сказал следователю: – Сейчас сюда еще один член этой шайки-лейки прибудет! Я так понял, что их главарь – уж больно гоношится! Ну, ничего! Мы с него спесь собьем!
– И кто же это? – с интересом спросил я.
– А вот встретитесь вы все, а мы посмотрим, кто есть кто, – загадочно ответил он.
Тут во дворе райотдела взвизгнули тормоза, и мы, естественно, уставились в окна – там остановился длиннющий черный лимузин с дипломатическими номерами и флажком какой-то неизвестной мне страны на капоте и джип, тоже с дипломатическими номерами, из которого тут же высыпали накачанные смуглые парни в костюмах и белоснежных рубашках с галстуками – это явно была охрана какого-то очень важного лица, и мы все с интересом стали ждать, что же будет дальше. Один из телохранителей бросился к лимузину и открыл дверцу, а остальные выстроились так, чтобы прикрыть своего шефа со всех сторон. Из машины легко вышел высокий и прекрасно одетый араб, который немного брезгливым взглядом окинул двор, задержав его, взгляд то есть, на секунду на жеребце, а за ним вышел еще один мужчина с «дипломатом» в руках.
– Джафар! – радостно закричал Камаль.
– А вот и главарь прибыл! – ехидно сказал я. – Это ведь вы его вызывали?
Следователь тут же спал с лица, и его солидности заметно поубавилось, а участковый явно занервничал, понимая, что влип в такую жутко неприятную историю, из которой ему будет очень сложно выпутаться, да еще и неизвестно, удастся ли вообще. Тем временем в коридоре раздался какой-то шум, звук удара, а потом дверь резко распахнулась, и первым в комнату вошел охранник, который, внимательно ее, в том числе и нас, осмотрев и не увидев ничего настораживающего и подозрительного, отступил в сторону, а потом внутрь вошел и сам, как мы поняли, Джафар в сопровождении мужчины с портфелем. Джафар выглядел ровесником Камаля, а уж холен он был так, словно любимая кошка у одинокой старушки, да и одет очень дорого и изысканно, особенно поражали бриллианты в его перстнях, а тот, что в заколке для галстука, был размером с большую горошину, и я даже не взялся бы определить, сколько в нем каратов – не специалист я в этом деле.
– Извините, но один из ваших полицейских был недостаточно вежлив и не хотел пускать меня сюда, так что моему слуге пришлось его отодвинуть, – равнодушно, как о деле совершенно будничном, по-русски сказал он и окинул нас взглядом, но, когда он увидел Камаля, а видочек у того был тот еще, его глаза в буквальном смысле этого слова полезли на лоб, и он воскликнул: – Ваше высочество! Вы? В таком виде? Что произошло?
Камаль довольно долго и очень темпераментно что-то говорил ему по-арабски, показывая то на Абузярова, то на меня, то на Харитонова, а лицо слушавшего его Джафара медленно каменело и наливалось гневом. Когда Камаль закончил, он немного помолчал, а потом начал говорить по-русски самым официальным и до того холодным тоном, что каждое его слово казалось падавшей с его губ ледышкой, и странно было, что не раздавался звон от их падения на пол.
– Я являюсь полномочным представителем правителя королевства Магриб, да продлит Аллах его годы. Мой юрист, – при этих словах он чуть повел головой в сторону сопровождавшего его мужчины, который с готовностью открыл свой портфель и достал оттуда папку с бумагами, – если это необходимо, предъявит вам все необходимые документы. Я официально заявляю, что находящийся здесь Его высочество шейх Камаль ибн Гасан, – дальше последовал длинный перечень его имен, – является именно тем человеком, каким он себя называет. Наше королевство и Объединенные Арабские Эмираты связаны договором о дружбе и сотрудничестве, следуя которому я обязан предоставить Его высочеству любую необходимую помощь, в том числе и юридическую. И поэтому я интересуюсь, какие именно обвинения вы собираетесь предъявить Его высочеству? Какие именно законы Российской Федерации нарушил Его высочество шейх Камаль?
Тут пришедший с ним юрист с большим интересом уставился на ментов, явно ожидая ответа. Но вот ответить-то тем было абсолютно нечего. Следователь – видимо, у него резко давление подскочило – побагровел, и только ходившие ходуном желваки выдавали его истинное состояние, а вот участковый был, наоборот, бледным как мел и только все судорожно глотал и глотал – очевидно, у него в горле ком стоял. Наконец следователь выдавил из себя:
– Господин Камаль был задержан для выяснения некоторых вопросов.
– У вас еще остались эти вопросы к Его высочеству? – холодно поинтересовался Джафар.
– Нет, теперь нам все ясно, – вынужден был сказать он.
– Таким образом, Его высочество может быть свободен? – тем же тоном уточнил Джафар.
– Да-да, конечно! Его высочество может идти куда угодно! – торопливо сказал участковый, старательно избегая встретиться взглядом с арабами и глядя куда-то в сторону.
Тут дверь в комнату резко распахнулась, и на пороге появился разгневанный мужчина в форме подполковника милиции, в сопровождении двух вооруженных автоматами ментов, который резко спросил:
– Что здесь, черт возьми, происходит? Сержанту морду набили, а в коридоре толпа... – Неизвестно, как бы он назвал стоявших там охранников, может быть, тоже, как и участковый, чурками, но тут он увидел через окно стоявший во дворе лимузин с дипломатическим номером и флажком на капоте и быстро нашелся: – Посторонних!
– С кем имею честь? – холодно поинтересовался Джафар.
– Начальник Боровского райотдела внутренних дел подполковник милиции Самойлов, – представился мент.
Джафар в свою очередь представился и пояснил:
– Ваши сотрудники без всяких к тому оснований задержали и незаконно удерживали здесь подданного Объединенных Арабских Эмиратов Его высочество шейха Камаля. Я буду вынужден поставить в известность Министерство иностранных дел Российской Федерации, направив туда ноту протеста!
Услышав это и мгновенно представив себе, чем это ему грозит, Самойлов закрыл глаза и, глубоко вдохнув, втянул щеки и задержал дыхание. Потом он жестом отправил автоматчиков за дверь и, взяв себя в руки, спросил:
– Могу ли я просить вас не придавать гласности произошедший здесь прискорбный инцидент? Со своей стороны я от лица своих подчиненных и своего лично приношу Его высочеству самые глубокие и искренние извинения и обещаю, что виновные будут строго наказаны!
Тут он посмотрел разъяренным взглядом на следователя и участкового, которые, предчувствуя жестокую разборку, торопливо заговорили:
– Ваше высочество, я прошу извинить меня, – сказал следователь, протягивая ему взятое у того ранее свидетельство, которое лежало на столе. – Если бы я знал арабский язык и смог прочитать, что здесь написано, то мы бы быстро выяснили, кто вы, и тут же отпустили.