– Оружие на пол! – прошипела Серж, осторожно перешагивая через эластичный порожек. Я замер, вжавшись спиной в переборку. Если она выстрелит в тамбуре, меня зажарит прямо в скафандре, заодно с остальными. В тоннеле послышались команды Медведя.
– Слева четверо!
– Стоять!
Всеобщее оцепенение прервал Стасов. Он что-то сказал, после чего семейство Ли разом затихло, только икали хором. Советница встала, опираясь на стену. Прическу ее разнесло в стороны, будто пальцы в розетку совала, макияж расплылся, орденские планки посыпались на пол. Пай Ли тяжело хватала ртом воздух, но уже пыталась взять ситуацию под контроль.
– Снейк, мы окружены! – раздался в тишине голос Медведя. – Их тут целая рота. Что делать?
Охранники Ли держали пальцы на крючках, зеркальные щитки их шлемов отражали перекошенное лицо советницы. Я скосил глаз в сторону Пантеры, плечо ее начало подрагивать под полутора центнерами железа.
– Не надо… крови! – Пай Ли вытянулась перед жалом разрядника. Ростом она едва доставала Пантере до пояса. – Позвольте мне привести себя в порядок, и мы продолжим.
– Нет! – заявил я. – Вы нас вторично обманули. Прикажите охране сложить оружие, иначе я даю команду горнякам!
Пай Ли беспомощно огляделась и дала команду. Сыновья ее наконец поднялись на четвереньки и, ковыляя, отправились в челнок. Марио выносил в коридор и складывал в кучу всевозможные стволы и боеприпасы. Безоружные охранники собрались вернуться восвояси.
– Это не все! – сказал я. – Всем вашим людям, включая тех, что засели в тоннеле, и пилотам, сдать харды. И, по одному, – марш на склад! Волк, проверь челноки и принеси Изабель! Марио, укладывай всех на пол, руки в стороны. Если кто-то шевельнется, убей его! Серж, возьми бинарник, проверь шлюз, где они прятались! Погоди, сначала распили этот ган! Госпожа советник, если после вашего приказа мы обнаружим хотя бы одного скрывшегося бойца…
– Никого. Никого больше нет. Дайте мне умыться.
– В обеих шлюпках чисто! – доложил радостный Волк, подталкивая в спину двоих зашуганных пилотов. – Изи штопают, он в отключке. Будить?
– Не трогай. Отбери харды у этих двоих засранцев и привяжи обоих к трапу, а то еще подмогу вызовут…
– Господин Молин! – прохрипела советница. – Не позорьте нас…
– Вы сами себя позорите. Стойте, я вас никуда не отпускал. Юлий, малейшее движение со стороны китайской эскадры, и ты запускаешь гильзу! Малейшее, уловил?
– Сделаю, командир!
– Пантера, как там?
– Чисто. Добила двух киберов.
– Пре… Отлично. Возвращайся и проводи госпожу Ли в душевую. Глаз с нее не спускать.
Пай Ли собрала в кулак остатки гордости:
– Вы полагаете, я сбегу без скафандра?
– Полагаю, что пришла ваша очередь не делать глупостей, советник.
Я вытащил столик с пивом и Стасовым на дно тоннеля. В тамбуре было невозможно дышать. По пути я чуть не выронил собственный шлем. Потом несколько секунд не мог вскрыть пивной пакет, пальцы не слушались. Стасов прекратил веселиться, смотрел донельзя строго.
– Не бойтесь говорить ей «прекрасно», Максим. Я уже заблокировал вирус.
– Вирус? Как вы это делаете? Гипноз?
– Разве можно применить гипновнушение через хард, Максим? Помните, вы любопытствовали на тему биоинтеллекта? Не харда, а настоящего искусственного мозга? Мы действительно кое-чего добились в Глубине, хотя о настоящем успехе говорить рано. Но аналогия, уверен, будет вам близка. Как обычный квантовый хард выходит из строя при вирусной атаке, так и мозг человека способен «заразиться» от другого органического мыслящего объекта. Мы с друзьями обкатали пока несколько простейших, вполне безопасных программ временного действия. Результат вы только что видели.
– Вы заманили ее в Глубину?
– И не только ее – под контролем желудки еще восьми высокопоставленных деятелей. Скажу по секрету, они уверены, что я могу их в любой момент прикончить. На самом деле это не так, пробить защитные структуры на столь глубоком уровне пока невозможно. Но мы работаем над этим, самое уязвимое звено – это нервная система.
– А сыновья? Как же они?
– Йэп! Это же вирус, Максим. Он идет дальше, но голосового интерфейса недостаточно. Госпожа Ли контактировала с членами семьи… Все, информация строго секретная, хватит с вас кошмаров, есть дела поважнее. Я знал, что эти хитрецы попытаются нас провести. Когда она вернется, я повторю угрозу превратить ее в червяка, отнеситесь к этому с юмором. Им жутко не хочется отдавать пульсатор, но придется. И все же будьте начеку.
– Мне страшно, Стасов.
– Вам?! Страшно?! Вы минуту назад показали замечательные командирские качества.
– Мне страшно, что после пробоя человечество столкнется с проблемой похуже. С вашими органическими вирусами. Сегодня вам кажется, что держите палец на кнопке, а завтра?
Стасов подошел совсем близко, его лицо чуть расплылось по краям. Позади, в пустом складе, гулко разносился хохот Волка и визгливые команды Марио. Судя по интонациям, он вошел в раж, чувствуя себя настоящим тюремным надсмотрщиком.
– Слышите, Стасов? – Я добавил звука на внешний микрофон. – Слышите? Вчера этот порченый питерский пацан был всего лишь лаборантом и мелким контрабандистом. Его лупили на Мистериях натуралы и тихо ненавидели соседи. А сегодня он – «человек с ружьем» и пинает ногами беззащитных ребят, которые вовсе не преступники, а так, «шестерки»… Я здесь, потому что мне не все равно, а им просто нравится. Что дальше, Стасов? Вам мало пульсатора, что вы еще изобретете?
– Понятия не имею, – честно откликнулся Мудрый. – Как там выразилась госпожа член Ассамблеи? Естественный исторический процесс? Она видит прогресс в засилье монголоидов, а я – в отмене всяческих ружей. Мы живем в свободном мире, у каждого свой прогресс, не так ли?
Барабаны, огромные и гулкие, маленькие и звонкие, целые скопища, вселенские стада барабанов везде. Не скрыться и не заткнуть уши, они ползают по телу, они дробятся и заселяют каждую клеточку. Они раскачивают мозг изнутри…
– Стой, стой, нельзя вставать! А, блин!.. Лейтенант зацепился пуговкой за открытый ящик стола и не успел перехватить падающее тело. Молин растянулся на пыльном коврике, чудом разминувшись лбом с краем панцирной койки. Он смотрел на мир снизу и сбоку. Мир состоял из железных сеток, серых клейменных одеял, запахов табака и отсыревшей кирзовой кожи. Подбежали ноги в грязных ботинках, потом еще одна пара, и еще. Он успел удивиться, почему так пыльно под кроватями, разве тут никто не убирает? Тут его голову бережно переложили на подушку, и он увидел собственные голые ноги в синих носках. Потом левую руку больно скрутили повыше локтя, мир подернулся слезой, стало тепло и очень приятно. А главное – почти не стучали проклятые барабаны.