— Привет, Дон! — обратилась к нему Ненси. — Это мистер Квиллер из газеты.
Квиллер, от которого не ускользнула сдержанная и даже недовольная реакция помощника шерифа на его присутствие, сказал:
— Точно знаю, что мы с вами встречались. Вы оказали мне помощь после бурана два года назад.
Помощник шерифа кивнул.
— Мистер Квиллер собирается написать о моих ездовых собаках.
— Но мы придержим материал до снегопада. Я буду работать над статьей и позвоню вам, если потребуется что-то узнать или уточнить. Прекрасные животные. Увлекательный спорт. Отличное интервью. — Сказав это, он направился к машине.
— Не уезжайте! — запротестовала Ненси.
— Я должен ехать, мне пора кормить кошек, — объяснил он, сославшись на причину, которая всегда была понятна всем.
Ненси пошла проводить его до машины.
— Гарри говорит, что вы живете в большом доме миссис Гейдж, это так? — поинтересовалась она.
— Да. Я снял этот дом у её внука Джуниора Гудвинтера. — Он заметил блеск в глазах Ненси, объяснив его внезапно нахлынувшими воспоминаниями о школьных танцевальных вечерах, однако причина оказалась совсем в другом.
— Я часто бывала в этом доме, — сказала она, — он огромный!
— И вы знали миссис Гейдж?
— Ещё бы! Мама служила у неё экономкой и каждое Рождество брала меня в дом на праздник с лакомствами и шоколадом, а миссис Гейдж всегда припасала для меня подарок.
— Это характеризует её с хорошей стороны, — сказал Квиллер. — А что вы сами думаете о ней?
— Ну, как вам ответить… она не ласкала меня и не сюсюкалась со мной, но она была… хорошей.
Теперь у него появилось ещё одно подтверждение неординарности Эвфонии Гейдж и ещё одна причина для того, чтобы позвонить во Флориду и задать несколько вопросов её разговорчивой соседке.
— Вы любите яблоки? — спросил он у Ненси, садясь в машину и протягивая ей коричневый бумажный пакет.
Дома его самым тщательным образом обнюхали сиамцы. Несколько часов, проведенных в обществе Корки и двадцати семи сибирских лаек, свидетельствовали о полном его падении.
Обонятельное расследование вскоре было прервано телефонным звонком.
— Привет, Квилл! — зазвучал в трубке возбужденный голос Джуниора Гудвинтера. — Хочешь услышать хорошую новость?
— У вас родился мальчик, — предположил Квиллер.
— Да нет, Джоди всё ещё дома, хотя уже начинает волноваться. Дело в другом: нашёлся покупатель на дом Гейджев. Я только что говорил с ним по телефону.
— Поздравляю! От кого ты получил предложение?
— От одного агента по недвижимости из Чикаго.
— Он предложил хорошие условия?
— Отличные! Но что бы это могло значить? Дом не внесен в список объектов, выставленных на продажу! И почему они выбрали именно его, когда на семи домах по нашей улице висят такие же объявления? Держу пари, бабушка Гейдж сговорилась с этим агентством ещё при жизни.
— Не задавай столько вопросов, — посоветовал Квиллер. — Бери деньги, и дело с концом.
— Слушай, я извещу покупателя, что дом сдан в аренду до весны, так что спешный переезд тебе не грозит, не волнуйся.
— Ты настоящий друг! Но не говори ничего Полли до тех пор, пока сделка не совершится. Для неё будет очень тяжело расстаться с каретным сараем.
— Хорошо, не скажу. Но знаешь, это самая хорошая новость за последнее время!
— Хорошие новости всегда приходят втроем, — сказал Квиллер. — Вдруг у Джоди родится двойня? А кстати, была ли в роду Гейджев женщина по имени Синара?
— Не думаю. Как, как ты её назвал?
— Звучит поэтически: С-и-н-а-р-а.
— Нет, не знаю. Никогда не слыхал этого имени.
В приличное время, когда уже действовал льготный тариф, но ещё не настолько поздно, чтобы причинить неудобства обитательнице «Парка розового заката», Квиллер заказал разговор с Флоридой, а Коко прыгнул на стол и уселся в позе внимательного слушателя.
— Настраивай свои локаторы, — посоветовал ему Квиллер, — могут быть интересные новости.
Усы и брови у кота выставились вперёд.
Квиллеру ответил бодрый женский голос, и он, придавая своему чарующую мягкость и раскатистость, произнёс:
— Могу я поговорить с миссис Селией Робинсон?
В трубке сперва послышался вибрирующий смех, а потом игривый голос:
— Клейтон, я узнала тебя. Ты напрасно думаешь, что сможешь одурачить свою бабушку. Мама знает, что ты мне звонишь?
— Прошу прощения, миссис Робинсон, но я не Клейтон. Я сослуживец Джуниора Гудвинтера, внука миссис Гейдж. Я звоню из Пикакса. Меня зовут Джим Квиллер.
В ответ раздался смешок, в котором улавливалось смущение.
— Ой, извините, я приняла вас за моего проказника внука. Он любит менять голоса, да и вообще горазд на всякие выдумки. Как, простите, вы сказали, вас зовут?
— Джим Квиллер. Джуниор дал мне номер вашего телефона.
— Да, он был здесь несколько дней. Вообще-то он хороший мальчик. А про вас я знаю всё. Миссис Гейдж давала мне газеты с вашими статьями. Только вот я запамятовала, как называется ваша газета.
— «Всякая всячина».
— Да, помню, название, правда, немного странноватое. Мне страшно понравилось ваше фото в газете. У вас великолепные усы. К тому же вы похожи на кого-то из телеведущих.
— Благодарю вас, — галантно ответил Квиллер, хотя в глубине души он ожидал, что дама похвалит его литературные творения. Прочистив горло, он приступил непосредственно к делу. — Редактор поручил мне написать очерк об Эвфонии Гейдж, и мне хотелось бы поговорить с кем-нибудь, кто в курсе её жизни во Флориде. Вы ведь хорошо её знали?
— О да! Мы были соседками, и я вроде как присматривала за ней.
— Каким образом? Если не возражаете, я запишу наш разговор.
— Да, пожалуйста. Я заходила к ней каждый день, и мы отправлялись на машине туда, куда она хотела. Ей была ненавистна езда строем, то есть бампер в бампер, как это здесь принято. К тому же ей было восемьдесят восемь, а мне всего шестьдесят восемь.
— По голосу вам можно дать значительно меньше, миссис Робинсон.
— Вы полагаете? — В её голосе звучала неподдельная радость. — Это потому, что я пою.
— В ночном клубе? — игриво спросил Квиллер.
Миссис Робинсон весело расхохоталась.
— Нет, просто я все время что-нибудь напеваю, но перед тем как перебраться сюда, я пела в церковном хоре. Хотите, спою Вам прямо сейчас?
Первой мыслью, пришедшей Квиллеру в голову после этих слов, было то, что она хочет его разорить.