Упоминание последнего важного качеству кандидата в мэры вызвало взрыв хохота, после чего многие потянулись к выходу.
Квиллер задержал сельскохозяйственного представителя.
— Вы знаете Гила Инчпота? — спросил он.
— Ну ещё бы! Неделя, как он исчез, не собрав урожая, а стало быть, не выполнив своих обязательств по контрактам. Вероятно, парень совсем сошёл с круга.
— А можно нанять кого-нибудь, чтобы убрать его картофель? Фонд К. располагает средствами для оказания экономической помощи.
— Не знаю, право, что и сказать, — пробормотал мужчина, почесав затылок. — Ни у кого сейчас нет лишних рук, и все стараются как можно скорее собрать урожай до мороза.
— Инчпот никогда и никому не отказывал в помощи, — напомнил Квиллер.
— Это точно! Отдаю ему должное. Вот что, Квилл, я обдумаю это дело, только молите Бога, чтобы нынче ночью не было заморозка.
Удовлетворившись этим шатким обещанием, Квиллер отправился в штаб-квартиру Бреза на Сэндпит-роуд, где в старом, полуразвалившемся домишке и нашел кандидата в мэры. В синей нейлоновой куртке, в легкой бейсболке, он сидел за видавшим виды столом.
— Входите! Входите! Садитесь! — сердечно приветствовал Брез Квиллера, смахивая пыль со стула тряпкой, которую вытащил из-под своего стола. — Хорошо, что вы позвонили до приезда, я успел отменить все встречи, — проговорил он хриплым голосом. — Кофейку?
— Нет, благодарю. Ничего не пью, когда работаю.
— Чем обязан?
— Ответьте мне на несколько вопросов, мистер Брез. — Квиллер поставил диктофон на письменный стол. — Почему вы решили бороться за пост мэра?
— Я родился и вырос здесь. Город помог мне во всем. Я в долгу перед его жителями, — ответил он скороговоркой.
— Вы верите в то, что вас изберут?
— Стопроцентно! Все меня знают и любят. Ещё со школьной поры.
— Что вы запланировали сделать после того, как вас изберут?
— Я хочу помочь людям справиться с их проблемами и обеспечить чистоту на улицах. Чистота на улицах — очень важное дело.
— В целях экономического развития Пикакса вы собираетесь оказать поддержку лёгкой промышленности или тяжёлой?
— Лёгкой, тяжелой, да какая, собственно, разница? Самое важное — это создать новые рабочие места для людей и поддерживать чистоту на улицах.
Квиллер поблагодарил Бреза за то, что тот кратко и аргументировано изложил свои взгляды, после чего отдал запись в газету.
— Вот, получите интервью с Великим Популистом, — объявил он Джуниору.
— Извини, что побеспокоил тебя утром, — сказал в ответ редактор. — Так что ты хотел рассказать мне о Селии Робинсон?
— Лишь только то, что я проговорил с нею полтора часа и не почерпнул ни единой догадки относительно причин самоубийства твоей бабушки.
— Я знаю, Квилл, ты всегда смотришь в корень, но, если по-честному, у меня голова сейчас забита совсем другим: Джек и Паг прилетают завтра, на среду назначено оглашение завещания в конторе у Вилмота; поминальная служба будет вечером в четверг. К тому же чёртов телефон трезвонит беспрерывно, и я каждый раз думаю, что звонит Джоди, чтобы сообщить о том, что она едет в больницу рожать.
— В таком случае не буду тебя беспокоить, — сказал Квиллер. — Только не позабудь, что мы ужинаем в среду вечером, и извести меня, если понадобится помощь. Кстати, отвезти Джоди в больницу могу и я.
Пообедав по дороге, Квиллер подъехал к особняку Гейджев и оставил машину под аркой ворот. Уже на полпути к боковому входу он услыхал какие-то странные звуки, доносившиеся из дома, и сразу понял, что произошло что-то неприятное. Разгневанные сиамцы орали как оглашенные и укоризненно размахивали хвостами.
— О боже! — возопил Квиллер и хлопнул себя ладонью по лбу. — Я забыл дать вам позавтракать. Тысяча извинений! Джуниор запудрил мне мозги своими проблемами.
Моментом открыв банку с консервированной курятиной без костей и банку консервов из тунца, он наполнил доверху кошачьи тарелки.
— Считайте, что это ваш поздний завтрак. Ешьте сколько влезет.
Это была его вторая ошибка. Влезло всё, но половина вскоре вылезла обратно.
Послеполуденные часы Квиллер посвятил подготовке к третьему представлению «Грандиозного пожара» и, подъехав в семь часов вечера к отелю «Пирушка», обнаружил, что стоянка до отказа забита автомобилями. Пока он занимался подготовкой сцены в зале для встреч и собраний, члены туристического клуба ублажали себя бургерами и напитками в кафе.
— Столько народу здесь никогда ещё не собиралось! — с торжеством заметила Хикси Райс, проверявшая звуковую и осветительную аппаратуру. — А я, кстати, договорилась ещё о трёх представлениях.
Усилившийся шум голосов в фойе указывал на то, что публика начала уже собираться у входа в зрительный зал, поэтому Квиллер быстренько удалился со сцены, предоставив Хикси приветствовать членов совета клуба и рассаживать самых юных зрителей на передние ряды.
Но вот зазвучали начальные такты «Танца Анитры», он отсчитал тридцать секунд и вышел на подмостки.
«Мы прерываем передачу для того, чтобы сообщить вам сводку о лесных пожарах, которые, уничтожив леса на площади в сотни квадратных миль на юге и западе, быстро приближаются к Мускаунти…»
Зал затаил дыхание, зрители первых трёх рядов широко раскрыли и рты, и глаза. Маленькая девочка в первом ряду беспрестанно болтала ногами, и её ноги в белых колготках казались белыми маячками в затемнённом зале. Когда из динамиков послышался голос старого фермера, взмахи ног участились. Старый фермер рассказывал:
«Я прибыл сюда со своей фермы, которая расположена к западу от города, и по пути видел много ужасного! Здесь мы в безопасности, но я не надеялся, что нам удастся пройти через этот ад! Огонь сыпался на нас с неба точно град! Все было в дыму! Мы с трудом видели дорогу. Соломенная подстилка в фургоне загорелась, и нам пришлось выбросить её и трястись на голых досках. По пути мы подобрали парнишку. Лет восьми, не больше, он нёс на руках грудного младенца. Они двое — всё, что осталось от большой семьи. Башмаки мальчика истлели прямо на его ногах!»
Ножки в белых колготках продолжали качаться взад-вперед, как маятники: левая, правая, левая, правая. Квиллер, наблюдая за этими движениями краем глаза, поймал себя на том, что они неодолимо притягивают его внимание, мешая сконцентрироваться на тексте.
«Тут, в Пикаксе, темно, как в полночь. Ветер дует с ураганной силой. Жар и пепел окутали город. До нас доносится ржание перепуганных лошадей, вот раздался треск, такой, будто большое дерево с корнями вырвали из земли или с дома снесло ветром крышу. Фургоны, словно игрушки, подняло в воздух и унесло неизвестно куда!.. Багровое зарево в полнеба!.. Пикакс в огне!»
Сцену залил красный свет, и диктор, задыхаясь от кашля, сбежал с помоста.