— Я поручил Вику ее отвлечь.
— Вы поведали Вику о своих планах? — Кейт отпустила Цезаря и торопливо поднялась. — Позвольте узнать, что же именно?
Гейбриел встал с кресла.
— Поверьте, Вик оказался намного опаснее Бекхема и пришел в ярость, как только услышал, что…
— Поверить не могу, что вы разговаривали с ним на эту тему! — закричала Кейт. — Неужели не понимаете, что натворили? Еще не наступит вечер, как все в замке будут считать меня распутницей!
Принц нахмурился.
— Вик — мой брат, а также правая рука и самый близкий друг. Не проронит ни слова, даже если категорически не согласен.
— И на том спасибо. Нет, мне никак нельзя идти к вам! Кто-нибудь заметит по дороге, и этого уже будет достаточно для вечного позора.
— Никто вас не узнает, — успокоил принц. — Тетушка живет в той же башне, а вы наденете ее вуаль.
— Слишком рискованно, — упорствовала Кейт. — Что, если мы встретим кого-нибудь из знакомых тетушки? Или саму леди Дагобер? Она недавно похвасталась, что знает всех на свете. И Элджи будет беспокоиться.
— Вик уже предупредил леди Роут и лорда Димсдейла о том, что у вас проблемы с желудком, — доложил Гейбриел.
— Слишком многое на себя берете, — сердито буркнула мисс Долтри.
— Пожалуйста, Кейт.
Грустная правда заключалась в том, что это «пожалуйста» звучало абсолютно неотразимо.
— Что ж, посмотреть на кувшинчик, конечно, очень интересно. Так и быть, зайду на часок, не больше, — сдалась она.
Гейбриел протянул вуаль:
— Наденьте, любовь моя.
— Не смейте так меня называть! — сердито воскликнула Кейт и расправила вуаль, отгородившись от мира черным кружевом. — Никакая я вам не любовь, а просто… просто…
— Скажите же! — Гейбриел взял ее за руку. — Откройте тайну, кто вы? Вик задал тот же вопрос и едва не убил, когда я ответил, что, по-моему, вы самая красивая из всех женщин, которых мне хотелось соблазнить. Не то чтобы я планирую это…
— Лучше бы он вас убил, — проворчала Кейт. — Уверена, что добром эта история не кончится.
— Только подумайте: вам ничто не грозит. Все решат, что я флиртую с мисс Викторией Долтри, а вовсе не с вами.
— Уже придумали роль и для нее? Виктория не простит мне подлога.
— Почему же? Побоится, что пострадает ее репутация?
— Бедняжка даже не имела возможности вволю пококетничать, не говоря уж о том, что с первого взгляда всерьез влюбилась в Элджи.
— С трудом представляю, что подобное возможно. Вчера вечером лорд Димсдейл был с нами в бильярдной, где заявил, что мог бы поступить в Оксфорд, но решил, что учеба — пустая трата времени.
— Да, к сожалению, подобные рассуждения вполне в его духе, — вздохнула Кейт.
— Последний поворот направо, и мы в полной безопасности. О чем же вы сожалеете? Он ведь мой родственник, а не ваш.
К ужасу Кейт, в этот миг где-то неподалеку послышался знакомый жизнерадостный голос. Напевал Элджи, причем уверенно и чисто, но, кажется, был не слишком трезв. Еще миг — и пение оборвалось. Лорд Димсдейл заметил пару.
Кейт попыталась хоть что-то рассмотреть через вуаль, но увидела лишь темные силуэты.
— Княгиня Мария Тереза, позвольте представить вам лорда Дьюберри и лорда Димсдейла, — произнес Гейбриел; Кейт слегка присела и пробормотала что-то невнятное.
— Очень рад встрече, — вежливо отозвался Дьюберри.
Элджи, как всегда, склонился до земли.
— Осторожнее, парень, — предупредил Дьюберри. — Если будешь так бросаться людям под ноги, то, чего доброго, не удержишься и упадешь.
Кейт испугалась, что окружающие услышат, как гулко бьется ее сердце. Если ее узнает Элджи — это еще полбеды, но лорд Дьюберри…
— Надеюсь, вы в добром здравии, ваша светлость? — любезно поинтересовался лорд Димсдейл.
— Вы шокировали тетушку своей грубой песней, — пошел в наступление Гейбриел, прежде чем Кейт успела что-либо ответить. — Уж не изменило ли вам чувство меры, виконт? — Принц говорил как истинный повелитель.
— Бервик пригласил нас на экскурсию в винный погреб, — признался Алджернон. Да, он действительно выглядел пьяным. — Чудесная коллекция, ваше высочество!
— Надеюсь, господа, вы нас извините, — прервал беседу Гейбриел. — Я как раз провожаю тетушку в ее покои.
— Но ведь в некоторой степени она и моя тетушка, — гордо провозгласил Элджи. — Позвольте поддержать вас под другую руку, ваша светлость.
Кейт испуганно отпрянула и энергично затрясла головой.
— Княгиня чрезвычайно разборчива в знакомствах, — пояснил Гейбриел так важно, словно носил титул великого герцога.
— Да-да, конечно, — поспешно отступил лорд Димсдейл. — Я вовсе не хотел показаться вам навязчивым, ваша светлость.
Мисс Долтри услышала удаляющиеся шаги и вздохнула с облегчением, но в эту минуту донесся голос Элджи:
— В этой накидке тетка выглядит как настоящее пугало. Почему никто не скажет ей, что монахиням место не в замке, а в монастыре?
Дьюберри, видимо, что-то возразил, и лорд Димсдейл попытался оправдаться:
— Я всего лишь хочу сказать, что она напоминает мне одну зловещую старуху с косой. Можно детей по ночам пугать.
Рука принца заметно задрожала.
— Прекратите смеяться! — зашипела Кейт.
— Не могу! — пробормотал Гейбриел сдавленным голосом. — Знакомиться с родственниками вредно. Страдает amour propre.
— Что это значит? — не поняла Кейт. — Мы уже пришли?
— Осталось только подняться по лестнице. — Гейбриел крепче сжал ее руку. — «Amour ргорге» — это «самолюбие». Тот факт, что лорд Димсдейл украшает своим присутствием генеалогическое древо, существенно снижает самооценку.
— Отлично, — заключила Кейт. — Впервые в жизни Элджи принес хоть какую-то пользу.
На вершину круглой башни вела узкая каменная лестница; ступени змеей вились вдоль стены. Кейт шагала осторожно, стараясь не наступить на длинную вуаль, но даже в эту минуту не переставала корить себя за легкомыслие.
Интуиция подсказывала, что Гейбриел твердо решил ее соблазнить. Но зачем же, зачем она так послушно, шаг за шагом, поднимается в его берлогу? Неужели для того, чтобы, подобно сестре, опозорить память отца и оказаться в интересном положении, но не замужем?
Впрочем, память отца опозорить трудно, напомнила она себе. Для этого он сам сделал все, что можно. От одной лишь мысли о его похождениях, а главное — об изменах матери, в ее душе рос протест.
А она всего лишь посмотрит на древний кувшинчик. И позволит Гейбриелу ее поцеловать. Все, больше никаких вольностей. Даже несмотря на безумную влюбленность — к чему себя обманывать?