Труф сделал себе еще одну пометку — проверить связь между Блэкберном и Кроули, что было сделать очень трудно. Последователи Кроули были ребята замкнутые и напуганные, да и было отчего. За все время их существования на них вылили достаточно грязи.
Ну что ж, делать все равно надо…
Корреспонденция Торна подходила к концу, папок оставалось совсем немного, и все они были тоненькими. После того как письма кончились, Труф принялась за ту самую подпольную газету. Очень странно, но, получив в руки газету, Торн стал и меньше писать писем. Газетку ему оплатил один из его последователей. Как, впрочем, и все другое: дом в Хайт-Эшбери, "таинственный школьный автобус" и, конечно, Врата Тени. Торн опустошал кошельки своих поклонников очень умело, он как бы ненароком говорил им: "Я не хочу жить на милостыню и не могу позволить себе зависеть от чьих-либо прихотей".
В процессе своего исследования Труф натолкнулась на странную картину. Она выяснила, что Торн получал большие пожертвования, и решила узнать откуда. И тут она все поняла: последователями Торна Блэкберна были не просто молодые люди, а богатые и очень богатые, то есть те, кто умеет обращаться с деньгами и неохотно отдает их мошенникам.
У Торна на таких богатеньких был отточенный нюх, он чуял их издалека и, нацелившись, разорял дотла. Ибо кроме нюха у него был и некий шарм, обезоруживающий человека и делающий его покорным. Полиция прекратила расследование дела о смерти Катрин и отпустила тех, кто в 1969 году проживал во Вратах Тени, совсем не из милосердия и не от избытка либерализма. Хиппи оказались на свободе потому, что они все были богаты. Вот на эту интересную деталь Труф и наткнулась.
— Среди них не было никого беднее биржевого маклера, — сказала Труф вполголоса. — Торн явно не принадлежал к тем, кто считает, что рай может быть и в шалаше. На этот счет у него взгляды были несколько иные.
Но еще неожиданней было другое. Нигде Труф не нашла и намека на то, что Торн, выманивая у своих поклонников деньги, клал их себе в карман. Стройная теория Труф, в которой ее отец стойко занимал место мошенника и вымогателя, набивающего собственную мошну, начала рушиться. Собственно говоря, она уже рухнула. Если Торн не наживался на полученных деньгах, какой же он, к черту, мошенник?
Торн получал и наследства, хотя и не свои, но тратил все деньги на то, что называл работой. Было и несколько экстравагантных проектов, в частности отделка пола храма чистым серебром. Да, Блэкберн, оказывается, мог не только добывать деньги, но и расточать их.
— Но несмотря ни на что, его намерения были чисты, — констатировала Труф со вздохом. — Да, папа, что же мне с тобой делать? Сейчас, в начале девяностых, когда все знают цену деньгам и ненавидят алчность, стоит Труф только сообщить о финансовых делах Торна Блэкберна, и его репутация будет сразу подмочена.
Но хочет ли она делать это? Действительно, хочет? Все еще хочет?
— Джулиан идет, — провозгласила Лайт.
Услышав голос сестры, Труф чуть не подпрыгнула от неожиданности. Джулиан, одетый в тонкий свитер из шелка и твидовые слаксы, был похож на карточного шулера высокого пошиба, находящегося в отпуске. Он закрыл дверь и направился к Труф.
— Я перебил тебя? — спросил он, заглядывая в бумаги. — Составление биографической справки в самом разгаре? Извини, я не знал. — Он взял одно из писем Торна.
Внезапно Труф подумала о том, сколько же стоят все эти бесценные, невосполнимые и незаменимые письма?
— Джулиан, а как… — Она замялась. — Прости, пожалуйста, но каким образом…
Джулиан улыбнулся.
— Ты хочешь спросить, сколько квартир я обокрал? Не стесняйся, я охотно отвечу — ни одной.
Сегодня веселье Джулиана граничило с эйфорией. Таким беспечным Труф его еще не видела.
— Вижу, что я разочаровал тебя, — сказал он со смехом, — но все значительно прозаичнее. Я давал объявления во все журналы, касающиеся магии, и мне приходили предложения. Так или иначе, но все здесь находящееся я купил. Одно плохо — Торн не хранил писем, написанных ему, так что в большинстве случаев это односторонняя переписка.
Труф уже заметила это, только несколько самых тоненьких папочек содержали письма Торну. Конечно, это не значило, что писем не существовало вовсе. Где-то, может быть, они и были, но, если их не достал Джулиан, Труф могла бы попробовать сделать это. Если не деньги, то источники у нее были.
— Ты вынуждаешь меня сказать, что есть вещи, которые нельзя купить, — сказала Труф.
— Согласен, есть, но их очень-очень немного, — певучим голосом ответил Джулиан. Он едва сдерживал свою кипучую энергию и игривое настроение. — И как я успел заметить, эти вещи — самые главные в жизни. Ну а что у тебя? Удалось узнать что-нибудь интересное о Торне Блэкберне?
— Не так много. Грошовые сведения о его магических турне, чуть больше о финансовых делах. — Труф не удержалась и спросила: — Джулиан, ты знаешь о Блэкберне больше всех. Где он родился? Как получилось, что он… ну, стал заниматься оккультизмом?
— Отдаю должное вашему такту, мисс Джордмэйн. Я, право слово, ожидал, что вы скажете иначе. К примеру, "как это его угораздило заняться этим идиотизмом?". — Он выдвинул кресло и сел рядом с Труф. — Попытаюсь, насколько возможно, ответить на твой вопрос. — Он вытянул руки и стал внимательно разглядывать кончики своих пальцев, будто то, что он собирался сказать, было написано на них.
— Насколько мне известно, Торн был англичанином или по крайней мере много времени провел в Англии. Прошлое его похоже на неоконченную историю, вначале которой лежит убийство. В ней много загадок и мало ответов. Рассказывать тебе легенды, а не конкретные факты мне не хочется, — говорил Джулиан, продолжая разглядывать ладони и хорошо отполированные овалы ногтей.
Труф непроизвольно следила за ним.
— По одной из версий, англичанкой была его мать. В конце войны, в сороковых годах, она вышла замуж за американца, тогда многие так делали. А возможно, что она переехала со своим мужем в Соединенные Штаты, что говорит о том, что Торн мог родиться и здесь, — рассказывал Джулиан. — Поговаривают также, что его родители умерли очень рано, и после их смерти Торн вернулся в Англию, к родителям своей матери. В свое время ФБР завело досье на него, и часть материалов мне удалось увидеть. Проделал я это с помощью мощной магической атаки — обратился к властям и намекнул на то, что свобода доступа к любой информации гражданам США гарантирована конституцией. — Улыбаясь, Джулиан посмотрел на Труф, и она увидела его глаза, яркие и прозрачные, как Карибское море. Только взгляд их оставался по-прежнему пристальным, змеиным.
— А больше они о нем ничего не знают? — спросила она. Труф чувствовала, что стоит ей заговорить, и невидимая паутина, которой продолжал опутывать ее Джулиан, тут же рвется.
— Их больше интересовало, не с кем он ходил в школу, а с кем он встречался тогда, — задумчиво ответил Джулиан. — Очень недальновидно с их стороны, я считаю. Они не очень много насобирали, Торн был человеком крайне осторожным и подозрительным. Что касается меня, то я не старался выяснить его жизнь, мои интересы лежали совсем в другой плоскости. Подозреваю, и имею на это основания, что Торн не настоящее имя, а несколько измененная девичья фамилия его матери. Если бы я хотел выяснить его биографию, я бы начал с фамилии Торне. Настоящее его имя было Дуглас, а полностью — Дуглас Торне Блэкберн.