Маргарита Савельевна бросилась в коридор.
– Не позволю стучать молотком по стенам!
– Маргоша, они не пострадают, я же ас в этом деле. Ну смотри, – Розалия сняла маленькую картину, схватила молоток и легонечко постучала по стенке. – Вот видишь, она как новая.
– И чего ты этим добилась? Зачем стучала-то?
– Все дело в звуке. Если он более глухой, значит, в стене пустота. Пустота в данном случае свидетельствует об одном – это тайник! Врубилась?
– Если бы в стене был тайник, мы бы заметили. Посмотри, они гладкие, Ярослав ничего туда не прятал.
– Дорогая, ты просто не в курсе, какие тайники делают в наше время. Комар носа не подточит. На вид стена гладенькая, но это обман зрения. Посуди сама, ты прячешь туда свои ценности и хочешь, чтобы они остались в полной сохранности. Чтобы ни одна сволочь не смогла их обнаружить. Допустим, ворвались к тебе ночью грабители, приставили нож к горлу и требуют отдать бриллианты, твои действия?
– Отдам, жизнь-то дороже.
– Неправильный ответ! Ты им скажешь, мол, деньги в доме есть, а камушков у меня отродясь не было. Не верите, можете обшарить здесь каждый уголок. Они тебе, разумеется, не поверят и устроят шмон. Вещи перероют, книги пересмотрят, найдут сейф в кабинете, а ты стоишь себе и ухмыляешься. Ведь главный тайничок в стене, а она у нас какая? Правильно, гладенькая-гладенькая, как мое лицо. Даже если они и снимут картины, им вовек не допетрить, что под ней бесценные бриллианты спрятаны. Вот! Современные тайники – это тебе не допотопные металлические ящики, торчащие из стен. Детка, я тебя убедила?
Изотова выхватила из рук Розалии молоток.
– Хорошо, только у меня условие: стучать буду я, и не молотком, а костяшками пальцев.
– Ради бога, как скажешь.
И началось простукивание.
Катка с Натальей снимали картину, Маргарита стучала по стене костяшками, а Розалия... Каждый раз свекрища, прислушиваясь к звукам через фонендоскоп, оглушала особняк криками:
– Звук глухой! Пустоты! Тайник! Бриллианты! Ломаем!
Все хватались за молотки и начинали долбить стену. Долбили до тех пор, пока не понимали, что тайником здесь даже не пахло.
Взгляды устремлялись на свекровь. Она извинялась, твердила об ошибочке и заверяла, что больше подобного не повторится. Но уже через пятнадцать секунд все вздрагивали от очередного возгласа:
– Звук глухой! Век воли не видать – тайник! Бриллианты! Ломайте!
Вскоре весь коридор и холл были усыпаны обвалившейся штукатуркой.
Грязища стояла колоссальная, на стены было страшно смотреть. Наталья закатывала глаза, Маргарита размазывала по лицу слезы, Катарина постоянно зевала, а Розалия начинала доказывать всем и каждому, что идея с простукиванием стен изначально была обречена на провал.
Катка рухнула на кровать в начале третьего. Даже шумные ночные игры Парамаунта и Лизаветы в спальне не смогли нарушить ее мертвецки крепкого сна.
А утром, проснувшись в отвратительном настроении, Копейкина услышала стук, доносившийся снизу.
– Господи, не может быть, опять они что-то ломают. Это невыносимо.
Умывшись, Катарина вышла из спальни. В холле помимо Маргариты, Натки и свекрови она заметила незнакомого дедка лет семидесяти. Седовласый пенсионер держал в руках ломик, пытаясь приподнять большую напольную плиту.
Кряхтя и отдуваясь, старичок верещал:
– Рита, мне нужна подмога.
– Что нам сделать, Яша?
– Я ее приподниму, а вы подложите под плиту вон ту трубку. Ох, и тяжеленные они, боюсь, не справлюсь в одиночку.
– Егорыч, ты уж постарайся, котик, мы в долгу не останемся.
– Ритка, ты скажи, зачем плиты вздумала поднимать? – вопрошал дед.
– Так сложились обстоятельства, – мямлила Изотова.
– Запыхался я, курнуть надо.
Увидев невестку, Розалия Станиславовна втащила ее в гостиную и зачастила:
– Детка, сегодня нам наконец повезет. Признаю, с ванными комнатами и стенами я маленько ошиблась, но с напольными плитами в холле – попала в десяточку. Тайник под ними!
– Вряд ли...
– Но на плитах изображены лошади. Хватит сомневаться, твой пессимизм меня напрягает. Иди, посмотри телевизор, сегодня твоя помощь не требуется.
– Я уже вижу, а если не секрет, откуда вы старичка раздобыли?
– Яков Егорович – сосед Маргоши. И к твоему сведению, этот старичок живет, как Крез, у него денег – завались! Одевается он правда не ахти, со стороны похож на обыкновенного работягу, но на самом деле, – Розалия заговорщически подмигнула, – Рокфеллер отдыхает. Он вдовец, жена умерла тринадцать лет назад от инфаркта, с тех пор Яков живет в гордом одиночестве в шикарном особняке и, по словам Маргоши, мечтает обзавестись второй половиной. Невест, благодаря деньгам, хватает, да только он их всех насквозь видит. Ему не нужны охотницы за богатством, он ищет ту, которая в первую очередь полюбит самого Якова, а не его капиталы. В этом плане он, конечно, дурак дураком, ты его анфас видела? Боже, да на него без сотни евро даже не взглянешь, но, как говорится, хозяин барин. Короче, – Розалия понизила голос до шепота, – Марго предложила мне закинуть удочку.
– В смысле?
– В прямом.
– Шутите?
– Ни в коем случае!
– Сколько ему лет?
– Семьдесят пять.
Катка усмехнулась.
– Розалия Станиславовна, насколько мне известно, вы всегда отдавали предпочтение более молодым мужчинам.
– Детка, ты не сечешь фишку, здесь совсем другой расклад. Я женщина гламурная и обеспеченная. Но! Денег никогда не бывает слишком много. И в случае...
– Розалия, куда ты запропастилась?
– Иду, дорогуша, иду. – Свекровь выбежала в холл.
Маргарита Савельевна затараторила:
– Яша поднял три плиты, там пусто. Он устал, у него участилось сердцебиение, я не хочу, чтобы он замертво упал в моем холле.
– Что предлагаешь?
– Позвать крепких мужиков, пусть они плиты демонтируют.
– Вопрос номер два: где ты найдешь крепких мужиков?
– Я могу звякнуть кой-кому, – подал голос Яков Егорович, – к вечеру они вам весь холл раскурочат, а завтра плиты обратно присобачат.
– Егорыч, а люди надежные?
– Обижаете, Розалия Станиславовна, с другими я не общаюсь.
– Тогда звони. И еще у меня к тебе маленькая просьба: не называй меня по отчеству, зови просто Розалией. Идет?
– Как скажете.
– И на «ты».
– Договорились.
Свекровь провальсировала в гостиную. За ней неслась Изотова.