Подняв трубку аппарата на столе у Лукаса, Ник позвонил ему на мобильный телефон.

Лукас долго не отвечал, потом долго не мог поднести телефон к уху.

– Да? – наконец проговорил он; где-то рядом с ним гремела громкая музыка, звучали чьи-то хриплые голоса.

– Куда ты запропастился, Люк?

– А что такое? – через некоторое время спросил Лукас.

– Что такое? Пора ужинать!

– Я уже поел.

– Ты что, не помнишь, что мы всегда ужинаем вместе?

Ник с почти маниакальной настойчивостью требовал, чтобы дети ужинали с ним за одним столом. Это правило стало особенно непререкаемым после смерти Лауры. Нику казалось, что в противном случае какая-то неумолимая центробежная сила лишит его остатков семьи.

– Так где же ты все-таки, Люк?

– Ладно, сейчас приду, – буркнул Лукас и прервал разговор.

Но прошел час, а Лукаса все еще не было дома. Джулия хотела есть, и они с отцом вдвоем сели ужинать за небольшой круглый стол, временно размещенный в углу кухни подальше от ремонтных работ. Прежде чем уехать по своим делам, Марта накрыла стол на троих. В духовке лежала на противне теплая жареная курица в фольге. Ник достал курицу, рис и брокколи. Курица оказалась в центре стола, и Ник даже не забыл подставку под противень, чтобы не поцарапать стол. Он был уверен в том, что Джулия не захочет капусту, и не ошибся. Девочка желала только куриную ножку и немного риса, а Ник слишком устал и решил с ней не ругаться.

– Мама готовила лучше, – сказала Джулия. – Эта курица совсем сухая.

– Она же два часа простояла в духовке.

– Все равно, мама жарила курицу лучше всех.

– Это точно, – вздохнул Ник. – Давай, ешь.

– А где Люк?

– Он сейчас придет.

«Не очень-то он торопится», – добавил про себя Ник.

Джулия смотрела на куриную ножку у себя в тарелке с таким видом, словно это был огромный таракан.

– Мне здесь не нравится, – наконец сказала она.

– Где «здесь»? – озадаченно спросил Ник.

– Здесь! – упорствовала девочка.

– В этом доме?

– У нас тут вообще нет соседей.

– Нет, есть, но…

– Но мы их вообще не знаем. Это не поселок, это просто дома в лесу.

– Здесь люди не любят общаться друг с другом, – согласился Ник. – Но мама хотела, чтобы мы сюда переехали. Она думала, что здесь безопасней, чем в нашем старом доме.

– Безопасней? А как же Барни? – У Джулии на глаза навернулись слезы.

– С новой сигнализацией мы в безопасности.

– В старом доме такого не бывало, – положив подбородок на сложенные руки, всхлипнула девочка.

Входная дверь распахнулась, и засвистела сигнализация. Через несколько секунд раздались тяжелые шаги, на кухне появился Лукас и швырнул рюкзак на пол. Нику казалось, что его сын с каждым днем становится все выше и шире в плечах. На нем была темно-синяя футболка с длинными рукавами, мешковатые штаны, сползшие на бедра до такой степени, что из-под них виднелась резинка трусов, и перевернутая назад козырьком бейсболка, под которой на голову молодого человека была навернута какая-то тряпка.

– Что у тебя на голове? – спросил Ник.

– Бандана. А что?

– Ты что, танцуешь хип-хоп?

Лукас закатил глаза и покачал головой.

– Я не хочу есть. Я пошел к себе.

– Ну посиди с нами! – умоляющим тоном возопила Джулия.

– На завтра много уроков, – буркнул Лукас и, ни на кого не глядя, вышел из кухни.

11

Ник поднялся вслед за сыном наверх.

– Нам надо поговорить.

– Опять? – простонал Лукас, увидел приоткрытую дверь своей комнаты и спросил: – Ты что, ко мне заходил?

– Сядь, Люк, давай поговорим.

Лукас заметил обращенный к двери монитор, подбежал к нему и отвернул его в сторону.

– Я не хочу, чтобы ты заходил ко мне в комнату.

– Я сказал: сядь.

Лукас сел на край кровати, уперся локтями в колени и положил подбородок на сложенные руки в манере, которой недавно стала подражать и его младшая сестра. При этом Лукас довольно злобно косился на отца.

– Я не разрешаю тебе смотреть порнографические сайты.

Лукас повернул лицо к Нику, отметившему незамутненный, чистый и невинный взгляд голубых глаз своего отпрыска. Он также заметил, что у Лукаса появился пушок на подбородке. Несколько секунд Лукас, кажется, не знал, как лучше поступить: начать отнекиваться или мужественно признаться в том, неоспоримые улики чего красовались на мониторе.

– Я и так все это знаю, Ник, – наконец сказал он. – Мне уже шестнадцать.

– Перестать называть меня «Ник»!

– Хорошо! Папа! – поморщился Лукас. – Скажи спасибо, что я не хожу на сайты с пытками и убийствами. Если бы ты увидел, что там показывают, ты сам бы включил мне порнуху.

– Если ты еще раз выйдешь на такой сайт, я отключу тебе Интернет.

– Не имеешь права. У меня должна быть электронная почта. Ее требуют в школе.

– Значит, у тебя останется доступ только к электронной почте. Я знаю, что такое возможно.

– Не имеешь права. Нам в школе задают искать информацию в Интернете.

– Я видел, какую информацию ты там ищешь… Где ты был сегодня днем?

– У друга.

– Я слышал по телефону музыку и голоса. Как в баре.

Лукас явно решил игнорировать это наблюдение отца.

– Что случилось с Зигги?

– Зигги – придурок.

– Он твой лучший друг.

– Если бы ты его знал, ты бы так не говорил.

– Ну и с кем ты теперь дружишь?

– С друзьями.

– Как их зовут?

– Какое тебе дело?

Ник на секунду задумался.

– Я хочу, чтобы ты снова ходил к Андербергу, – сказал он наконец сыну, который посещал этого психоаналитика в течение четырех месяцев после смерти матери, но потом перестал, мотивируя это тем, что «старик Андерберг в полном маразме».

– Ни за что.

– Но я вижу, что тебе необходимо выговориться, и раз ты не желаешь говорить со мной…

– О чем говорить?

– Послушай, Лукас, ты недавно пережил одну из самых страшных трагедий, какие только могут выпасть на долю человека. Я понимаю, что тебе тяжело. Но мне и твоей сестре от этого не легче!

– Никуда я не пойду! – рявкнул Лукас.