– Ты серьезно?
– Наверное, Мьюлдар теперь к тебе подлизывается. Я знаю, что «Стрэттону» сейчас приходится нелегко, но вы-то еще сводите концы с концами. Остальные-то деньги «Фэрфилд партнерс» Мьюлдар почти пустил на ветер. Теперь «Стрэттон» – единственный реальный источник его дохода. Не удивлюсь, если он начнет распродавать ваши акции направо и налево, чтобы выручить побольше денег. Но это дело не очень быстрое, и он может не успеть поправить свои финансы.
– На реализацию наших акций мелкими партиями уйдет не менее года.
– Наверное. А что, об этом уже поговаривают?
– Да нет.
– А вот Мьюлдару немедленно требуется крупное денежное вливание.
– Иными словами, ему нужны деньги?
– Точно.
– Ну да, они тут проводят всякие реорганизации по сокращению расходов на производство, – пробормотал Ник.
– Какое к черту сокращение расходов на производство! Если в доме пожар, поздно ставить счетчик на воду!
– В каком смысле?
– Мьюлдар оказался по уши в таком дерьме, что его может спасти только свалившаяся на него с неба в самое ближайшее время куча денег. Для этого он запросто может потихоньку быстренько продать «Стрэттон» любому, предложившему за него реальную цену. Я бы на твоем месте сейчас не спускал с Мьюлдара глаз!..
Стоило Нику повесить телефонную трубку, как ему позвонил Эдди Ринальди.
– Встречаемся в маленькой комнате для совещаний на твоем этаже, – не тратя времени на приветствия, проговорил Эдди. – Немедленно!
С момента посещения Ником квартиры Эдди в их и без того не самых сердечных отношениях наступило заметное похолодание. Эдди больше не зубоскалил, не смотрел Нику в глаза и вечно казался чем-то недовольным.
Однако в комнате для совещаний у него был такой вид, словно ему не терпится поделиться с Ником радостной новостью. Ник давно не видел Эдди таким счастливым. Эдди плотно прикрыл за собой двери и проговорил:
– Помнишь про кусок гильзы?
Ник чуть не поперхнулся. Слова застряли у него в горле.
– Это была подстава, – сказал Эдди.
– Что?!
– Полиция не находила никакого металла у тебя на лужайке.
– Ты в этом уверен?
– Абсолютно.
– Зачем же они тогда сказали, что нашли?
– Брали тебя на пушку. Думали, что ты выдашь себя, начнешь изворачиваться, придумывать, откуда у тебя на лужайке могла оказаться гильза.
– Значит, они мне солгали?
– Я бы на твоем месте не стал так громко возмущаться, Ник.
– Но ты уверен, что они ничего не нашли? Откуда ты об этом знаешь?
– У меня есть свои источники информации… А на твоем месте я бы постарался быть более проницательным и не паниковать по каждому дурацкому поводу.
Ник поставил свой чемоданчик на пол в прихожей. Старинные сосновые полы, заменившие собой пришедшийся не по вкусу Лауре дуб родного пола прихожей, светились в янтарном свете встроенных в потолок ламп. Сначала Ник ждал, что вот-вот услышит стук когтей и побрякивание ошейника Барни, но потом все вспомнил, и ему стало очень грустно.
Было уже почти восемь вечера. Заседание комиссии по маркетинговой стратегии невыносимо затянулось. Ник позвонил домой в перерыве и попросил Марту покормить детей. Марта сказала ему, что Джулия у своей подруги Джессики. Поэтому Ник не рассчитывал застать дома никого, кроме Лукаса.
Однако сверху доносились чьи-то голоса. Наверное, в гостях у Лукаса какой-нибудь приятель.
Ник пошел наверх, и голоса стали отчетливее. К своему удивлению, Ник узнал голос Кэсси. Что она делает здесь вместе с Лукасом?
Лестница была очень добротной и не скрипела. Шагов Ника никто не услышал, хотя дверь в комнату Лукаса и была на сей раз открыта. Испытывая странные ощущения, Ник задержался на вершине лестницы и стал слушать.
– Это больше похоже на домашнее задание по физике! – жаловался Лукас. – И вообще, откуда поэту знать, как погибнет мир?
– Ты действительно думаешь, что стихотворение о том, как погибнет земной шар? – ответил Лукасу низкий голос Кэсси.
У Ника отлегло от сердца. Выходит, Кэсси просто помогает Лукасу готовить уроки!
– Но он же пишет про огонь и лед! И про то, как погибнет мир!
– Подумай о желании и ненависти, – сказала Кэсси. – Сердце человека может пылать, а может быть холодным как лед. Не думай о земном шаре. Подумай о внутреннем мире человека. Фроста [62] часто трудно понять, но он прекрасный знаток человеческих душ. Так о чем же он здесь, на самом деле, пишет?
– Наверное, о том, как легко переступить границу между любовью и ненавистью?
– Но ведь желание и любовь не одно и то же. Например, любовь к родной семье не связана с желанием. Ведь желание возникает тогда, когда у тебя нет его предмета. Желать – значит хотеть, а хотеть можно лишь того, чего у тебя нет.
– Наверное, это так.
– Подумай о старике Сайласе из второго стихотворения, которое вам задали. Он чувствует, что скоро умрет, и приходит домой.
– Только это не его дом.
– Уоррен в этом стихотворении говорит:
«Дом там, где нас, когда бы ни пришли,
Не могут не принять». [63]
Это, наверное, самые знаменитые строки Фроста. Ну и о чем это – о любви или о желании?
Ник сделал несколько осторожных шагов в сторону комнаты сына. Кэсси о чем-то тихо спросила Лукаса, а тот раздраженно и громко ответил:
– Откуда я знаю?! Одни говорят то, другие – это. Могли бы уж как-нибудь и договориться!
Ник снова замер.
Кэсси рассмеялась.
– А о чем тебе говорит ритм стихотворения? – спросила она. – Читай! Сначала все строки длинные. В них много ударений. А две последние? В которых он пишет о ненависти:
«…Хорош
И тоже подойдет».
Четко и ясно. Словно ставит точку. Подводит итог. Какой? О всесилии ненависти!