— Насколько я понимаю, у вас еще не было урока о том, как приличествует отвечать на комплимент?
— А этому тоже учат? — Она вскинула руку и покачала головой. — Нет, нет, я не желаю этого знать. Значит, вы отвезете меня? В тюрьму?
— С удовольствием.
Уиннифред не стала возражать, когда Лилли предложила воспользоваться каретой. Это было вполне разумно, учитывая то, что Гидеон ходит с тростью. Однако Фредди горячо заспорила, когда Лилли настояла еще и на том, чтобы с ними отправилась Бесс.
— Я еду в тюрьму. В тюрьму, в которой сотни раз бывала совершенно одна.
Но что самое главное, ей претила мысль, чтобы кто-то присматривал за ней, как за непослушным пятилетним ребенком.
— Сотня — это значительное преувеличение, — возразила Лилли. — И на этот раз ты отправляешься туда как благовоспитанная молодая леди, в компании джентльмена. Бесс будет вас сопровождать.
— Но…
Лилли вскинула руку.
— Бесс может ехать на козлах с Питером, возницей, если не будет против.
— А в Лондоне это допустимо? — больше из любопытства спросила Уиннифред.
— Если я отвечу «нет», ты перестанешь спорить? — Лилли вздохнула, когда Уиннифред покачала головой. — Думаю, нет. Компромисс на этот раз, но тебе следует привыкать к постоянному присутствию служанки. Теперь тебе надо думать о репутации.
Уиннифред, которая до сих пор как-то мало задумывалась о своей репутации, только презрительно хмыкнула, но решила больше не спорить. Лилли согласилась отпустить ее, Гидеон согласился ее отвезти, Бесс поедет наверху, и при этом будут пропущены целых три часа уроков.
Не следует слишком часто смотреть дареному коню в зубы… Особенно когда этот конь трусит не спеша, тем самым продлевая ее свободу. Уиннифред подсчитала, что уже дотопала бы до тюрьмы и вернула половину починенной одежды к тому времени, как заложили карету и пассажиры расселись по местам.
Она поставила корзину с рубашками и куртками на пол, когда карета, дернувшись, покатила по подъездной дорожке.
— Пешком было бы быстрее.
Гидеон, сидящий напротив нее, улыбнулся:
— Но не так удобно.
Карета подпрыгнула на большой кочке, вынуждая Уиннифред опереться рукой о стену.
— Мне это не кажется таким уж удобным.
— Когда вы в последний раз ездили в карете?
— Когда мы с Лилли приехали в Шотландию. — И насколько она помнит, в той поездке ей пришлось нелегко. — Было ужасно.
— Это было трудное время для вас, — мягко проговорил он.
— Дело не только в этом. — Уиннифред слегка нахмурилась, вспоминая. — Я плохо себя чувствовала. Меня немного лихорадило.
— Это определенно могло испортить удовольствие от путешествия. — Карета покачалась на ухабах на въезде в усадьбу, и он добавил: — Как и очень ухабистая дорога.
— Как вы нашли дороги по пути в Мердок-Хаус?
— В лучшем состоянии, чем эта, — ответил Гидеон и ногой придержал корзину, не дав ей заскользить по поду.
Это движение подчеркнуло, как много места занимает его большое тело в этом тесном пространстве. Он был так близко, что Уиннифред ощущала запах его мыла. Еще несколько дюймов, и их колени соприкоснулись бы. Нет, пожалуй, с фут, поправилась она, но все равно довольно близко.
Кажется, езда в карете ей все-таки понравится. До сих пор она как-то не задумывалась об этой стороне их поездки в Лондон. Она будет несколько дней сидеть напротив Гидеона. Будет много часов на разговоры, смех и размышления о том, что же в нем так неодолимо пленяет ее. Она метнула взгляд на его рот и подумала, каково было бы податься вперед и прижаться губами к самому уголку…
Колесо кареты ухнуло в очередную рытвину, едва не сбросив ее с сиденья и положив быстрый конец мечте попытаться грациозно влиться в поцелуй с Гидеоном. Коротко представив, как они стукаются головами, Уиннифред проглотила смешок и твердо вцепилась в сиденье, чтобы удержаться.
— Что мы будем делать, чтобы скоротать время? — поинтересовалась она.
— Сейчас?
— Нет. — Она рассмеялась. — Когда поедем в Лондон.
— A-а… В основном я буду сосредоточен на том, чтобы прямо держаться в седле. Путь неблизкий.
— О… — Надеясь, что он не заметил ее разочарования, она поспешила отвернуться к окну. — Значит, вы будете ехать верхом?
— По большей части. — Он указал в окно, когда карета поднялась на небольшой взгорок и показалась тюрьма. — Это она?
Поскольку Уиннифред ничего не могла поделать с решением Гидеона ехать рядом с каретой, а не в ней, она выбросила из головы мысли об этом и сморщила нос, глядя на мрачное массивное здание тюрьмы из темного камня.
— Да. Ужасная, правда?
Гидеон наклонился вперед, чтобы разглядеть получше.
— Не такая уродливая, как Ньюгейт. Да и поновее, верно? Полагаю, и пахнет получше.
Уиннифред отвернулась от окна и недоверчиво воззрилась на него.
— Пахнет получше? И это все, что вы можете сказать про это чудовище? Что оно меньше воняет?
— Сомнительное отличие, согласен. — Он откинулся на спинку сиденья. — Только не для тех, кто имел несчастье провести время в обеих.
— Я… — Уиннифред не хотелось признавать, что он прав. — Но все равно это тюрьма. Не место для мальчика.
— На этот счет вы не услышите от меня никаких возражений. — Он склонил голову набок. — Как вы познакомились с этим Томасом? Я думал, вы чинили рубашки надзирателей.
— Мы чинили рубашки всех, кто в состоянии заплатить за работу, включая заключенных.
— Интересно, — с прохладцей отозвался он, — что вы забыли об этом упомянуть.
Она не забыла. Ей просто показалось неразумным затрагивать этот вопрос.
— Гм. В любом случае одного из заключенных, у которого хватает денег, чтоб носить приличную рубашку, зовут Коннор. Он сидит по обвинению в разбое, но я не думаю, что он виновен. Он…
— В разбое? — Лицо Гидеона на долю секунды побелело, потом он поднял трость и застучал по крыше кареты. — Стой!
Уиннифред сползла вперед, когда карета замедлила движение.
— Что? Что вы делаете?
Сверху прозвучал голос возницы:
— Что-то случилось, милорд?
— Да! Нет! Минуту, Питер! — Гидеон опустил руку и повернул к Уиннифред лицо, похожее на каменную маску. — Разбой? Это преступление, которое карается повешением, Уиннифред. О чем выдумали, связываясь с таким человеком…
— Я думала о том, как сильно мне нужны деньги! — огрызнулась она и с удовлетворением увидела, что он захлопнул рот. — С Томасом я познакомилась, потому что его поместили в камеру по соседству с Коннором и его людьми.