— Его людьми, — медленно повторил Гидеон. — Чудесно.
— В сущности, они и есть чудесные. Они были очень добры к Томасу.
— Вы верите, что они проявили к мальчишке доброту совершенно бескорыстно? — фыркнул он.
— Бескорыстным Коннора уж никак не назовешь, это я понимаю, — призналась она. — Но покровительство Коннора, пусть и не бескорыстное, сослужит Томасу гораздо лучшую службу, чем горстка букв, которым я научу его из жалости или…
Он вскинул руку, прерывая ее, но заговорил не сразу. Уиннифред воспользовалась этими мгновениями, чтобы понаблюдать, как ходят у него на скулах желваки.
— Вы правы, — наконец выдавил он. — Но только в этом вопросе. Как вы думаете, что будет с Томасом, когда его отпустят?
— Я… — Она поерзала на сиденье. — Я предложила ему временное пристанище в Мердок-Хаусе.
Он прикрыл глаза и с силой втянул воздух.
— Пять фунтов в год, и вы…
— Временное пристанище. Только до тех пор, пока он не сможет найти работу и дом. — Она опять поерзала. — А что мне было делать? Он же еще совсем ребенок.
Судя по жестким чертам его лица, она ожидала, что Гидеон озвучит очень длинный список того, что она могла бы сделать, но он ничего не сказал. Он просто сидел, не сводя с нее пронзительного взгляда.
— Так мы едем дальше? — осторожно спросила она.
— Да, пожалуй.
— Ну и чего же мы ждем?
— Когда я решу, стоит или не стоит позволять вам входить в эту тюрьму.
— Что? — Она изумленно воззрилась на него. — Но вы же обещали.
— Я сказал, что отвезу вас в тюрьму, и я отвезу. — Он заколебался, потом поднял трость и снова постучал по крыше. — Но вы не будете встречаться с Коннором и его людьми.
— Конечно, буду. У меня же рубашка…
— Ее может передать кто-нибудь из надзирателей.
— Томас в соседней камере. Я не могу встретиться с ним и не…
— Я договорюсь, чтоб Томаса привели в другую комнату.
— Вы не можете… — Она вспомнила, что он — лорд Гидеон Хаверстон, брат маркиза Энгели. — Ну хорошо, можете, но это нелепо, и я не соглашусь…
— Вы подчинитесь в этом вопросе мне, Уиннифред.
Подчиниться?
— Это нелепо и бессмысленно… — Она расправила плечи и просверлила его мятежным взглядом. — Я буду встречаться с кем хочу.
Если Гидеон и разозлился на ее вспышку раздражения, то никак этого не показал.
— Я понимаю, что вы привыкли поступать так, как вашей душе угодно, но я не могу позволить вам и дальше подвергать себя опасности.
— А я не могу позволить вам и дальше оставаться в заблуждении, будто вы можете распоряжаться, куда мне ходить и что делать. Я попросила вас сопровождать меня сегодня только ради Лилли, не более. Вы мне не опекун, не отец и не муж…
Он нацелил на нее палец.
— Примерно через две секунды я буду тем, кто оттащит вас обратно в Мердок-Хаус и запрет в вашей комнате.
Она откинулась на сиденье, сложила руки на груди и удостоила его самым надменным и самым вызывающим взглядом. По словам Лилли, этот взгляд был воистину внушительный.
— Что ж, попробуйте! — бросила она вызов.
К удивлению и немалому раздражению, она увидела, что его губы дернулись. У нее возникло желание поддернуть юбки и пнуть его по ногам.
— Вы находите это забавным?
— Да, немного. Еще ни разу леди не бросала мне вызова. — Подергивание обратилось в ухмылку. — Я вдвое крупнее вас, Уиннифред.
— Я проворная, — процедила она сквозь зубы и многозначительно взглянула на его трость. — И не замедлю воспользоваться оружием, вы же знаете.
К ее растущему раздражению, он рассмеялся.
— Вы бы побили меня моей собственной тростью?
Нет, но без колебаний пригрозила сделать это. Уиннифред открыла рот, чтобы выдать язвительную реплику, но он остановил ее, протянув руку и мягко постучав ее пальцем под подбородком.
— Ну, ну, перестаньте. Это разногласие, не дуэль. Не злитесь так.
Она плотно сжала губы, чтобы не дать сорваться с языка инстинктивному отказу. Хоть она и чувствовала, что гнев ее оправдан в свете его высокомерного поведения, но, уступив своему порыву поколотить лорда, она дела не исправит.
— Я соглашусь не злиться… во всяком случае, постараться не злиться, если вы без лишнего шума разрешите мне пойти в тюрьму.
Он покачал головой и уронил руку.
— Если я разрешу вам пойти туда, а с вами что-нибудь случится, то я навек лишусь доверия Лилли.
— Лилли встречалась с Коннором. Она знает, что он для меня не опасен. Он и его люди…
— Они — что? — подсказал он.
— Они не то чтобы друзья… но мы с ними в хороших отношениях.
— В хороших отношениях, — повторил он. — Вы в хороших отношениях с разбойниками с большой дороги.
— Ох, перестаньте говорить это таким тоном. Я же сказала, что не считаю их виновными. — Ей в голову пришла новая тактика. — Кроме того, разве не защита — главная цель присутствия джентльмена? Наверняка вы сможете защитить меня от человека за железной решеткой.
Он отвел глаза.
— Плохой из меня защитник.
Она всей душой была не согласна, но на споры уже не было времени.
— Меня и не требуется защищать.
— Нельзя сказать, что это ваша заслуга.
Она больше не выйдет из себя, нет, ни за что. Этим ничего не добьешься.
— Вы должны по крайней мере позволить мне представить их вам, прежде чем выносить суждение.
Желваки снова заходили у него на скулах, но она пока не могла сказать, хороший это знак или плохой.
— Ладно, — наконец объявил Гидеон. — При одном условии.
— При каком?
— Если, познакомившись с этими людьми, я решу, что вам лучше там не находиться…
— Это же тюрьма. Всем лучше там не находиться…
— Если я прикажу вам уйти, — холодно продолжил он, — вы уйдете. Немедленно. Без возражений, Уиннифред.
— А как же Томас?
— Я назвал свои условия. Вы согласны с ними?
Она задумалась. Естественно, уступить его требованиям — не выход. Если Гидеон думает, что имеет право ограничивать ее свободу, то он глубоко заблуждается. Но они уже подъезжают к тюремным воротам. Если она откажется, он развернет карету и увезет ее назад в Мердок-Хаус. И вполне вероятно, даже попытается запереть ее в комнате. Конечно, Уиннифред станет сопротивляться, и все это будет ужасно неприятно.
— Считаю, что это нелепо, но сегодня уйду, если вы того потребуете.