— А сэр Роберт не был? — предположила она.
— Его мать точно не была. И кто может ее в этом винить? Открытая неверность мужа являлась для нее постоянным источником унижения. Она покончила с собой, когда мне было тринадцать лет.
— Нет же, она утонула, — возразила Аделаида. Всего три недели назад сэр Роберт рассказал ей историю смерти его матери. — Она пошла прогуляться по берегу озера в их поместье, поскользнулась и ударилась головой о камень...
— Она пошла. В озеро. И единственные камни, которые там были, — это те, что она положила в карманы передника, который обвязала вокруг талии.
Ужасная история...
— Вы не можете знать этого.
— Нет. Но сэр Роберт мог. Это он ее нашел.
Еще хуже.
— Он рассказал вам об этом?
— Именно. Два года спустя после этого события и за секунды до того, как ударил меня по голове рукояткой пистолета и передал в руки флотских вербовщиков.
Коннор говорил все это таким обыденным тоном, словно рассказывал чью-то чужую историю. Аделаиде захотелось, чтобы это оказалось именно так... Иначе это было невообразимо чудовищно.
— Я вам не верю. Вербовать юношу моложе восемнадцати лет незаконно...
Еще не договорив фразу до конца, она почувствовала, как глупо это звучит. Было широко известно, что власти закрывали глаза на подобные нарушения. Армии требовались корабли, а кораблям — крепкие матросы.
— Я не верю, что сэр Роберт способен на такой мерзкий поступок, — запинаясь, добавила Аделаида. — Он не чудовище.
— Верьте чему хотите. Но правда такова: не прошло и шести недель после того, как мои отец и мать погибли в перевернувшемся экипаже, как сэр Роберт увидел возможность избавить меня от моего наследства, а Британию от... — Коннор посмотрел на потолок, как бы припоминая. — От ублюдка-убийцы, незаконнорожденного сына шлюхи. Помнится, он выразился так.
— Убийцы-ублюдка? — Ей и в это было трудно поверить.
— Он считал меня виновным в смерти своей матери.
— Но это нелепо.
— По меньшей мере несправедливо. Но, как рассудил сэр Роберт, если бы я не родился на свет, если бы наш отец не признал меня, а держал бы любовницу в секрете, его мать благополучно пребывала бы в неведении о распутном поведении мужа.
Уже использовав слово «нелепо», Аделаида не знала, что еще здесь можно сказать. В голове у нее был полный сумбур. Не думая, она встала с кресла и начала расхаживать по комнате. Маневрировать в маленькой гостиной было трудно, но перед камином места хватало.
Коннор отставил бокал и, откашлявшись, произнес:
— Аделаида...
Она отмахнулась, нетерпеливо мотнув головой. Ей хотелось немного подумать в тишине.
И какого черта все это свалилось на ее голову? Даже если история Коннора правдива — а она не совсем была в этом уверена, — не она загнала его в матросы... не она лишила его наследства.
Аделаида остановилась и повернулась к нему лицом.
— Мистер Брайс, я очень сожалею... о том... о тех неприятностях, которые, возможно, вам довелось пережить. И мне также очень жаль, что вы в ссоре со своим братом, но... но это не имеет никакого отношения ко мне.
— Неприятностях? — мягко повторил Коннор. — Имеете ли вы хоть какое-то представление о том, какова жизнь насильно завербованного матроса? Что сделали с пятнадцатилетним мальчуганом?
— Нет, однако...
— Это ад превыше всякого воображения. Мне удалось сбежать только через год. А потом еще месяцы в трущобах Бостона, без крыши над головой. Ушло десять лет на то, чтобы собрать состояние, необходимое для возвращения в Шотландию. Полжизни я ждал момента, чтобы отомстить.
— Отомстить? Вы... Все это... Я и есть ваше мщение?!
Коннор медленно поднялся на ноги и подошел к ней... Улыбающийся золотой дьявол.
— Вы мой приз, милая. Но не главный. У меня припасен длинный список подарков для дорогого братца. — Тыльной стороной ладони он погладил ее по щеке. — Вы — первый в этом перечне.
Пальцы Аделаиды сжались в кулаки при этих бессердечных словах. Ей хотелось дать ему пощечину. До этого момента ей не хотелось ударить ни одно живое существо. Но как же страстно она желала этого теперь!
— Вы... себялюбивый... высокомерный...
— Ублюдок? — предложил он.
— Лжец! — отрезала она. — Я не верю ни одному вашему слову.
— Вы сегодня услышали от меня больше правды, чем услышите от сэра Роберта за всю жизнь. — Он слегка наклонился и спросил: — А хотите узнать, кто последний заимодавец вашего брата?
— Какое это имеет отношение к... — Зловещий намек медленно расходился ядом в ее крови. — Еще одна ложь!.. — прошептала она, но без уверенности в голосе.
— Спросите его. Вольфганг умеет хранить секреты, но лжец из него никудышный.
Аделаида покачала головой, отвергая его слова, но не могла не выслушать дальнейших откровений.
— Расскажите мне, что вы об этом слышали.
— Нет, это дело Вольфганга рассказать вам все. — Коннор пожал плечами и выпрямился. — Все равно моим словам вы не поверите.
Из-за того, что он был прав, а ей это было неприятно, она сменила тему:
— Вы не имели никакого права втягивать меня и мою семью в гадкую распрю со своим братом.
— Не имел, — легко согласился он. — И все же я сделал правильно.
Аделаида попыталась сдержать ярость и ответить резко и четко, но ей удалось выдавить из себя лишь какой-то хриплый звук.
У Коннора проблем с красноречием не возникло.
— Аделаида, будьте разумны, — заискивающе произнес он. — А еще лучше — будьте неразумной и выходите за меня замуж. Пусть это станет вашим мщением. У меня имеется состояние, которое вы можете пускать на ветер, дома, которые вы сможете сжечь дотла...
— Куда же тогда я поселю мою вторую семью? — как выплюнула она и сама была шокирована собственными словами.
Шокирована, но удовлетворена.
Углы его рта опустились в задумчивой гримасе.
— Боюсь, я вынужден буду настаивать на соблюдении верности.
— Вы меня унизили!.. — прошипела она.
На мгновение его взгляд метнулся в сторону, потом вернулся к ней. Это было крохотное движение зрачков, легчайший намек на неловкость, но это было уже кое-что. Этого было достаточно. Она ощутила возрастающую власть, чувство своей правоты, чистого удовольствия.
— Вы унизили мою семью. Вы втоптали мое имя в грязь и не выказываете ни намека на стыд, поскольку держите остатки моей репутации в заложниках. Вы думаете, мне нравится ваша настойчивость? Вы заплатите за все, что сделали. И заплатите дорого. И я выберу вам наказание.