Вольфганг вяло кивнул.
— Хорошо. Оставайся здесь и ни с кем не разговаривай.
Вольфганг поднял голову, и проблеск надежды сверкнул в его глазах.
— Вы собираетесь отдать сэру Роберту четыре тысячи фунтов?
— Я собираюсь вернуть эти письма, — поправил его Коннор. — А вы примете патент на армейский чин, который я вам уже предлагал.
Вольфганг снова кивнул, на этот раз более энергично.
— Я хотел... Когда вы...
— Мне плевать на то, что вы хотели... Просто делайте, что вам велят.
Покончив с указаниями, он повернулся на каблуках и направился к двери.
— Брайс...
— Ад и все его дьяволы! Что еще?
Вольфганг удивил его, подняв голову и посмотрев ему в глаза.
— Я не забрал бы Джорджа. Я знаю, кто я, но... Я никогда не поступил бы так со своим сыном. Аделаида должна была это знать.
— Она знает. Она знает, что я никогда бы этого не допустил.
С этими словами Коннор покинул комнату и отправился на поиски своих людей... и этих злосчастных писем.
Первых он нашел уже расположившимися в кабинете и добродушно обсуждавшими с Грэмом достоинства служанок таверны. Он быстро заставил их оставить бесплодный разговор.
Обнаружить местопребывание проклятых писем оказалось почти так же легко. Коннору даже не понадобилось подкупать миссис Маккарнин для получения нужных сведений. Ее благодарность за новое и гораздо более благополучное, чем раньше, положение в Эшбери-Холле была самой понятной причиной.
— Все деловые бумаги хранятся в кабинете, — сообщила она им. — Личная корреспонденция находится в деревянной шкатулке рядом с кроватью. Барон никогда не меняет свои привычки.
— Благодарю вас, миссис Маккарнин.
— Рада услужить, сэр.
После ухода домоправительницы Грэм обратился к Коннору:
— Шантаж — это дело.
— Да, — согласился Майкл. — Так кто отправится за письмами?
Отправиться готовы были все, так что последовали оживленные дебаты. Все трое утверждали, что никто не справится с этим лучше, кроме каждого из них.
Майкл настаивал, что, как исправившийся вор, он из них самый квалифицированный.
Грегори указал на то, что Майкл не вскрывал замков уже больше тридцати лет, и если кто-то должен рискнуть своей шеей, то, конечно, человек, которому нечего терять. Он стар. Он устал. Если ему суждено кончить жизнь на виселице, то пусть так и будет. Не каждый день доводится старому измочаленному преступнику вроде него стать героем ради женщины. Ему хочется испытать это перед смертью, хоть разок.
Это было очень трогательно.
Грэм предложил проделать это за пятьдесят фунтов.
Коннор откинулся в кресле:
— Это мое дело.
Его заявление было принято Грегори и Майклом с громкими возражениями. Грэм постарался их перекричать:
— О чем эти письма?
Коннор обдумал ответ. Он весьма уклончиво рассказал им о сути дела. У сэра Роберта имеются письма, которые Аделаида хочет вернуть. Вот и все. Ему не нравилось скрывать что-то от своих, особенно от Грегори и Майкла, но еще меньше ему нравилось, что Аделаида последней узнает о преступлениях брата. Он сообщит ей обо всем, когда сможет уверить, что злополучные письма больше не представляют угрозы. Потом разъяснит все своим людям. Возможно. Посмотрит, как она к этому отнесется.
— Они личного характера, — ответил он.
Майкл ударил кулаком по столу.
— Ты позволяешь жене посылать личные письма этому?..
— Нет. — Коннор бросил суровый взгляд на Майкла, возмущенный подобным оскорблением. — Она просто хочет получить эти письма. Их содержание поставит семью в неловкое положение.
— И сэр Роберт знает это. Не так ли? — уточнил Грегори. — И угрожает ими ей?
— Не ей, Вольфгангу.
— А-а... — Грегори переглянулся с Майклом. — Это кое-что объясняет.
Тут поднялся со стула Грэм:
— Минутку, парни.
— Лучше принеси нам пива! — бросил ему Майкл, поворачиваясь к Коннору. — Послушай, мальчик, тебе нет никакого смысла лезть к сэру Роберту. Ты никогда ничего подобного не делал.
— Да, — подтвердил Грегори. — Тебе нужно думать о семье.
Коннор решил дать им еще поспорить. В конце концов они подчинятся его решению, но станут меньше ворчать, если будут знать, что заранее высказались по этому поводу.
После пяти минут жарких дебатов дверь отворилась, и Грэм, подойдя к письменному столу, швырнул на него пачку писем.
— Это они?
В комнате наступило молчание. Коннор схватил верхнее и быстро просмотрел его содержание.
— Ад кромешный!
— Это они?
— Да! — Он бросил письмо к остальным и заинтересованно уставился на Грэма, не зная, то ли смеяться, то ли наорать на него. — Как ты их раздобыл?
— Обычным путем. Неделю назад увидел ту шкатулку и подумал, что ее содержимое может чего-то стоить. — Углы его рта полезли вверх. — Их ведь не проверяют так часто, как серебро.
— Это все?
— Да. И я хочу за них сто фунтов.
Коннора не оскорбила внезапно влетевшая цена. Это была деловая сделка.
— Я дам тебе пятьдесят и не сломаю шею за то, что ты не отдал их раньше.
— Семьдесят пять. И я посоветую новому камердинеру сэра Роберта проверить шкатулку.
— Согласен.
Коннор бросил взгляд на Грегори и Майкла. После десяти лет совместной работы один взгляд равнялся пространному приказу. Они встали и вместе молча вышли из комнаты, закрыв за собой дверь.
Грэм посмотрел на дверь, потом на Коннора.
— Если вы все-таки решили свернуть мне шею, учтите, что силы во мне побольше, чем в остальных.
— Я не стану сворачивать тебе шею. Сделка состоялась. — Коннор откинулся в кресле. — Ты хорошо заработал за последние несколько месяцев.
— Человек должен на что-то жить.
— Но если он хочет жить здесь, он должен держаться в стороне от серебра.
Грэм улыбнулся и покачал головой:
— Если бы я хотел причинить вред вам и вашим, я бы использовал эти письма точно так же, как сэр Роберт.
— Но зачем понадобилось держать их в секрете? — поинтересовался Коннор, похлопывая пачкой писем по столу.
Грэм пожал плечами:
— Я рассудил, что если парень не был в курсе этих писем и вы не были в курсе, то и девушка не знала, о чем они и где. Какой смысл был вытаскивать их на свет? — Он нахмурился. — Не нужно девушке знать обо всех грязных делишках ее братца.