– Я, как и ты, считала, что молодость необходимо потратить на развлечения. В двадцать лет о детях не задумывалась, в двадцать пять – все еще рано, в тридцать – успеется, в тридцать пять – не время… А в сорок поняла: поезд ушел. Не повторяйте моих ошибок. Помните, дети – самое прекрасное, что дает нам господь.
Вера улетела. Звонила она в Москву часто. Подолгу болтала с Лианой, Полиной и Леонтием. В мельчайших подробностях интересовалась их жизнью и каждый раз в конце разговора напоминала о детях.
Однажды, после очередного звонка Веры, Полина психанула:
– У нее просто пунктик! Честное слово – пунктик! Уже порядком надоело слушать проповеди про детей. Она что, хочет, чтобы мы нарожали десяток малышей и жили впроголодь? Конечно, ей хорошо раздавать советы, сама живет припеваючи, а мы как погорельцы.
– Бабуля желает нам добра, – заступилась за пожилую даму Лиана.
– Пусть лучше даст денег. Да побольше.
– Ты всегда сводишь разговор к деньгам. Не надоело?
– Представь себе, нет.
Сестры снова поцапались.
В апреле девяносто девятого во сне, на девяносто первом году жизни, Вера Маккларен скончалась.
И началось самое интересное. Вера оставила завещание, из которого следовало, что на личные счета Полины, Леонтия и Лианы ежемесячно будут переводиться суммы в размере пятисот фунтов. А владеть многомиллионным состоянием Маккларен станет тот из внуков, кто первым обзаведется наследником.
В семействе Виноградовых началась буря. Полина негодовала:
– Она чокнутая! Бабка была не в себе, когда составляла завещание! Просто кошмар! Старая карга не могла так с нами поступить…
Антонина Алексеевна пыталась вразумить старшую дочь.
– Поля, она вообще не обязана была оставлять вам деньги. Будь благоразумной, радуйся тому, что имеешь.
– Хватит нудеть, мама. Ты всю жизнь прожила в нищете, и для тебя это норма, а я не желаю влачить жалкое существование, получая какие-то пятьсот фунтов.
– Можешь от них отказаться, – парировал Леонтий.
– А ты и рад был бы. Конечно, тебе здорово подфартило. Просто феерически повезло. Но это же несправедливо.
Дело в том, что в феврале Леонтий женился на любимой девушке Алисе, и через шесть месяцев счастливые молодожены собирались стать не менее счастливыми родителями.
– Подфартило не подфартило, а полностью поддерживаю усопшую бабулю, – довольно улыбался будущий отец.
– Завещание надо опротестовать!
– Смеешься? – Лиана нервно теребила в руках карандаш. – Англия тебе не Россия, где все и вся можно опротестовывать. У них там знаешь как строго!
– А если я не смогу стать матерью по медицинским показателям, мне так и придется довольствоваться ежемесячной подачкой?
– Судя по всему, да. – Леонтий пребывал на седьмом небе от счастья.
– Ненавижу! Ненавижу тебя! – шипела Полина.
Прошло несколько дней. Поля вдруг среди ночи разбудила Лиану.
– Вставай сестренка, надо поговорить.
– Поль, три часа… До завтра разговор не подождет?
– Нет. Я не могу спать, с недавних пор потеряла и покой, и сон. Из головы не идет бабкина выходка.
Лиана села на кровати.
– Просто признай: мы потерпели поражение. И тут уж ничего не поделаешь.
– Ошибаешься! Леонтию с Алиской рано радоваться.
– О чем ты?
– Я забеременею, – выпалила Полина. – Забеременею, чего бы мне это ни стоило.
– От кого? – Лиана едва сдерживала улыбку.
– А хоть от первого встречного.
– Шутишь?
– Мне не до шуток.
– Поль, давай спать.
– Значит, отказываешься мне помочь?
– В чем?
– Лианка, придумай, как сделать так, чтобы деньги не достались Леонтию.
– Ты знаешь, я думаю, с ним нужно серьезно поговорить. И вероятно, он, когда получит наследство, согласится поделиться с сестрами. Ну в конце концов, не такой уж Леонтий и крохобор.
– Поделиться? Ага, кинет нам какую-нибудь тыщонку, как нищенкам, и сделает ручкой. Ты видела рожу Алиски, когда она узнала про завещание? Светилась, как новогодняя елка! Она меня ненавидит и все уши Леонтию прожужжит, только бы он не делился с нами богатством старой маразматички.
Лиана зевнула.
– Другого выхода я не вижу. А касательно твоей беременности… Тут ты погорячилась, сестра. Даже если тебе и подфартит, время упущено. Алиска должна родить в августе, при любом раскладе она тебя опередит.
Полина саданула кулаком по подушке.
– Почему всегда везет дуракам? Ну, скажи…
– Не знаю, я хочу спать.
А еще через неделю Лиана проснулась от хихиканья Полины.
– Господи, Полька, ты прям как собака на сене. Сама не спишь, так, значит, можно ржать во весь голос, наплевав на сон сестры?
– Извини, не сдержалась. Я думала.
– О чем?
– Все о том же. И знаешь… – Поля лукаво улыбнулась. – А ведь я могу испортить братцу всю малину.
– Как?
– Ха! Ты даже не представляешь, Лианка, на что я способна ради больших денег.
– Смотри, не лишись рассудка, а то закончишь жизнь в клинике для душевнобольных.
– Моя милая глупая сестренка, я подумаю над твоими словами. – Расхохотавшись, Поля вышла из комнаты.
Лиана пожала плечами и, повернувшись на другой бок, заснула…
В мае, за неделю до своего двадцать четвертого дня рождения, Полина сказала следующее:
– Мне надоело каждый год сидеть дома и есть салат оливье. Теперь, когда с легкой руки тетушки Веры мы получаем ежемесячное пособие, могу закатить грандиозную вечеринку. Мой день рождения будем отмечать в пансионате. Я уже обо всем договорилась, забронировала нам номера, и вам остается лишь купить мне подарки.
Алиса, полноватая брюнеточка с миловидным личиком, радостно закивала.
– Полинка, здорово. А что за пансионат?
– Классное местечко, тебе понравится. Едем в пятницу, гудим все выходные.
– Народу много будет? – спросила Антонина Алексеевна.
– Нет, только наше семейство и Кира.
– Ты пригласила Кирку одну, без Валерки?
– Валерка в командировке, поэтому моя лучшая подружка будет веселиться без супруга.
Через неделю в пансионате Полина была королевой бала. Девушка много смеялась, шутила, а под конец вечера, подняв вверх руку, призвала всех к полной тишине.
Взяв бокал шампанского, Поля встала из-за стола и, приблизившись к брату, слегка заплетающимся языком сказала: