— Да, это тот самый снимок. Где, ты говоришь, его взяла?
Я уже собралась ответить, но в этот момент подошел официант. Он поставил на стол стакан сока, креветки и поинтересовался, выбрала ли я что-нибудь. Я сделала заказ, официант сообщил, что ризотто придется подождать, мы кивнули, что согласны, и он наконец ушел. Георгий выразительно посмотрел на меня и вернулся к теме фотографии:
— Ты говоришь, что точно такая же фотография есть еще у нескольких человек?
Я кивнула:
— Да. Как минимум, у двоих. Одну ты сам видел у Вячеслава в кабинете. Другую я видела у того парня с Белорусской.
— Это у которого? — поинтересовался Георгий, виновато улыбнулся и пояснил: — Я, если честно, уже запутался в твоих подозреваемых.
Господи, всего четыре, нет, даже три дня назад я ему все подробно рассказала, а он уже забыл! С другой стороны, я в этом «варюсь» уже несколько месяцев, я хорошо знала Женьку, а для него она лишь одна из многих девочек, которых он фотографировал. И вообще, эта его реплика как раз и говорит о том, что он пригласил меня ради меня самой, а не для того, чтобы выяснить подробности убийства Женьки. Я сделала глубокий вдох-выдох и начала…
— …А в подъезде меня кто-то ждал. Причем их было двое. Один гнался за мной, а второй в это время машину заводил, — закончила я свой рассказ.
— Ты успела их рассмотреть? — разволновался Георгий. — Сможешь, если что, описать их в милиции?
— Во-первых, в милицию идти я не собираюсь. Что я им скажу? Что какой-то мужик стоял в подъезде, а потом побежал за мной? И что? Мало ли, пьян был, перепутал… А тот, второй, — с чего я взяла, что они вместе? Нет, милиция меня даже слушать не будет.
— Тогда такой вопрос… — Георгий взял меня за руку. — Я очень беспокоюсь о тебе, Аня. Ты узнаешь этих людей, если вдруг они захотят повторить попытку нападения?
Я отрицательно помотала головой. Было темно, я бежала, обернулась только один раз. Вряд ли я смогу даже рост назвать правильно.
— Интересно, — задумчиво произнес Георгий, — что же там случилось… Кто эти люди на фотографии?
— Один из них точно в Москве, вот этот, — я вытащила фотографию из файла и показала на двоечника. — Мне Женя говорила, что этот парень в Москву перебрался. Она вроде даже имя его упоминала… — Я попыталась вспомнить. — Какое-то совсем простое имя… Точно, Васька, его зовут Васька.
— Среди подозреваемых ни одного Васьки нет, — заметил мой спутник и вытащил из файла чек из «Эльдорадо». — А это что такое?
— Это мы нашли в Жениной комнате. — Я опять густо покраснела. — Обыск сделали и нашли.
— И как ты рассчитываешь использовать данную улику? — продолжал допытываться Георгий.
В его голосе появились снисходительные нотки. Я сама прекрасно понимала, что улика довольно дохленькая, но признаваться в этом не хотелось. Это что же, он считает, что мы с Иваном занимались несколько месяцев сущей ерундой?
— Видишь, здесь есть цифры, номер кредитки… Правда, не весь.
— Точно, — подхватил Георгий, — не весь. Не хватает каких-то одиннадцати цифр.
Но путем подбора мы их, конечно же, установим, после чего преступник, считай, уже за решеткой.
Я с подозрением посмотрела на него. Он сидел невозмутимо серьезный, но глаза его выдавали.
— Издеваешься, — со вздохом констатировала я.
— Издеваюсь, — покорно согласился он и поднял руки: — Все, сдаюсь… Не убивай меня!
— Я понимаю, Гоша, что это кажется глупым. Да, здесь не хватает одиннадцати цифр… Но если среди Жениных знакомых есть человек, на кредитной карточке которого первая цифра — четверка, а последние три — пятерки и девятка, то с очень большой долей вероятности именно он и приобрел музыкальный центр.
Георгий немного подумал и согласился со мной. Но тут же заметил, что мы не можем расспрашивать людей об их кредитных кар-точках.
— А когда ты с Жениными «женихами» встречалась, кто-нибудь из них расплачивался картой? — неожиданно оживился он.
— А как же… Стоматолог Григорий.
— Чек из ресторана ты, конечно, не догадалась забрать? — спросил Гоша.
— Не догадалась, — поникла я. — Но когда я с ним встречалась, Петр был еще жив… Мы не знали о существовании чека. И потом, Григория мы все равно вычеркнули за отсутствием веских улик в его адрес.
Я поделилась нашими с Ванькой мыслями на этот счет.
— Говоришь, ее видели в черной машине, — задумчиво произнес Георгий. — Это уже кое-что.
— Это ровным счетом ничего, — резко перебила я. — Черная машина у Вячеслава — «ауди», черная машина неизвестно какой марки у Ильи с Белорусской. Наконец, черная машина у Андрея.
Я положила фотографию и чек обратно в файл, скрутила все в трубочку и запихнула в сумку. Около нашего столика возник официант с подносом в руке. Принесли мое ризотто и какое-то горячее для Георгия.
— Анечка, — мягко начал мой спутник, — давай немного отвлечемся от этой темы.
Я кивнула. В самом деле, расследование расследованием, но не надо забывать и о личной жизни. Тем более что у меня в последнее время — если совсем честно, не только в последнее — на личном фронте полное затишье.
Остаток вечера мы больше не вспоминали Евгению, убийства, братца Петю и таинственную фотографию. Гоша рассказывал мне забавные эпизоды из своего детства. Как он выпросил у папиного друга дорогущий объектив, потому что с его помощью надеялся сфотографировать раздевающуюся одноклассницу, живущую в доме напротив. И частично ему это даже удалось. Он успел настроить нужным образом объектив и дождался, когда одноклассница начала готовиться ко сну. Идиллию нарушила бабушка, заинтересовавшаяся, почему в комнате внука стоит такая подозрительная тишина. Бабушка тут же доложила о его «преступлении» родителям.
— Я ужасно боялся, что меня выпорют, — улыбнулся Георгий, — но все обошлось. Отец отобрал у меня объектив и пригрозил, что не купит новый фотоаппарат. С тех пор я не очень любил бабушку и частенько устраивал ей всякие мелкие пакости.
— Это какие? — поинтересовалась я.
— Не здоровался, когда мы приезжали к ней в гости. Меня стыдили, а я еще демонстративнее не здоровался. Я в детстве очень упрямый был. — Он снова застенчиво улыбнулся, а потом попросил: — Расскажи о себе.
Я задумалась. Хорошая фраза «расскажи о себе». Есть люди, которые в ответ на такую просьбу поведают «the story of mу life», начиная с того момента, как его (ее) вынесли из родильного дома. При этом рассказчик не сомневается, что все эти сведения тебе чрезвычайно интересны. С точки зрения рассказчика иначе и быть не может, ведь ты сам спросил. Я же всегда начинаю думать, что именно хочет узнать обо мне собеседник. Возможны варианты. Первый: он спросил просто из вежливости, на самом деле я его вообще не интересую, и он не ждет в ответ подробного повествования. Но это, я надеюсь, не наш случай. Если бы я Георгия не интересовала, он никуда бы меня не пригласил. Второй вариант предполагает, что в ответ на свои откровения о молодых годах он ждет рассказов о моем детстве. Ну и третий вариант: если я его действительно интересую, он хочет узнать, как я живу в настоящий момент.